"Генрих Белль. Монолог кельнера" - читать интересную книгу автора

Генрих Белль

Монолог кельнера

Не знаю, как это могло случиться; в конце концов, я ведь давно не
ребенок, мне почти пятьдесят, должен был бы сознавать, что делаю - и
все-таки сделал это, да к тому же, когда мой рабочий день уже кончился, так
что и случаться-то было нечему. Но это случилось, и под Рождество я получил
хорошенький подарок: меня уволили. Сначала все шло как положено: я
обслуживал праздничный стол, рюмок не разбивал, соусниц не опрокидывал, вина
клиентам на рукава не плескал; обслужил, получил чаевые и пошел к себе,
скинул пиджак и галстук, бросил на кровать, отстегнул подтяжки, открыл
бутылочку пива, снял крышку супницы, понюхал: суп гороховый. Я сам его
заказывал у повара, с салом, но без лука, а главное - чтоб со слезой. Вы,
конечно, не знаете, что значит "со слезой", а объяснять тяжело, потому что
долго. Моя мать как-то часа три объясняла, что и как надо делать, чтобы суп
вышел со слезой. Пахло от супа отлично, ну, я взял черпачок, наполнил
тарелку, попробовал - действительно, слезу вышибает, и тут вдруг дверь
открывается и входит этот мальчуган, я его еще внизу приметил, за одним из
моих столиков: щупленький, бледный такой, лет восьми, наверное; я тогда
наливал, наливал ему тарелку, чуть ли не до краев налил, так он все молчал,
а потом и говорит: "унесите", и с остальными блюдами то же самое - ни
индейки с каштанами, ни телятины с трюфелями, да что там - даже к десерту не
притронулся, хотя что-что, а сладкое-то любой ребенок любит, спросил себе
только пять груш, не целых, а половинок, вылил на них почти весь шоколадный
крем и тоже не притронулся, но при этом не привередничал, а сидел так, будто
все происходящее его вообще не касается. И вот он тихонько так является в
мою комнату, заглядывает мне сперва в тарелку, а потом в глаза и спрашивает:
"Что это такое?" - "Суп, - говорю, - гороховый". - "Не бывает", - говорит он
мне удивленно так, - такого супа, он только в сказке бывает, про короля,
который в лесу заблудился, я читал". Я люблю, когда дети меня на "ты"
называют; те, которые тебе "вы" говорят, часто куда вреднее взрослых. "Ну, -
говорю, - думай, что хочешь, только суп этот точно гороховый". - "А
попробовать можно?" - "Конечно, - говорю, - садись, пожалуйста". Он сел и
слопал одну за другой три тарелки, а я сидел рядом на кровати, пил пиво,
курил и своими глазами видел, как его животик все круглеет и круглеет, и,
сидя на кровати, я много о чем думал, сейчас и не вспомнить, десять минут,
пятнадцать, а то и больше, так что за это время каких только мыслей у меня
не перебывало: и о сказках, и о детях, и о родителях, ну, и так далее.
Наконец мальчуган наелся, настала моя очередь, и я доел этот суп, там было
еще на полторы тарелки, а он сел на кровать. Не знаю, может, не надо было
мне заглядывать потом в пустую супницу, потому что он сказал: "Господи, ведь
я весь твой суп съел". - "Ерунда, - сказал я, - мне хватило. А ты зачем
пришел-то, супу, что ли, захотелось?" - "Нет, я просто хотел найти
где-нибудь лунку, я думал, ты знаешь, где ее здесь можно найти". - Лунка,
лунка, подумал я, какая лунка? И тут вспомнил про игру в шарики и сказал: "С
лунками, брат, у нас тут туго". - "А может, мы сами сделаем, - спросил он, -
прямо в полу?"
Не знаю, как это могло случиться, но я именно так и поступил, и
когда шеф начал кричать: "Как вы могли?!" - я не знал, что ему ответить.