"Генрих Белль. Вырастил грушу у себя в саду" - читать интересную книгу автора

Для меня писем не было. Да и кто будет мне писать? Ведь я не активный,
а пассивный риббекианец, у меня нет фруктовых деревьев, даже кустика
смородины нет, и единственный, кто знает мое имя, это владелец лавки
колониальных товаров на углу, который с большой неохотой предоставляет мне
кредит, печально наблюдая, как исчезают в моей сумке хлеб из кооперативной
пекарни, маргарин и табак мелкой резки; в кредите на настоящие сигареты и
красное вино он мне упорно отказывает.
Но пора уже взглянуть на лицо моего соседа: он вскрыл конверт, надел
очки и, наморщив лоб, начал читать письмо. Он читает, читает, а я удивляюсь,
до чего же длинная эта баллада. Напрасно я жду улыбки на его лице, какое
там! Видимо, у него нет ни литературного вкуса, ни чувства юмора. Он снимает
очки с таким видом, словно прочел какое-то ничего не значащее объявление,
складывает письмо, опять разворачивает, протягивает его мне через забор и
говорит:
- Послушайте, ведь вы же этот... как его...
- Писатель, - говорю я.
- Ну да, конечно, вот взгляните, что это такое?
Я немного испугался, так внезапно увидев свой собственный почерк.
Может, подумалось мне, он из тех людей, которые все воспринимают только на
слух, а визуальные впечатления им недоступны. И я начинаю громко читать:
"Господин фон Риббек из поместья Риббек вырастил яблоню у себя в саду..."
- Ах, да я знаю, что там написано!
- А печать внизу вы заметили? Тут же стоит печать: "Вступайте в наш
Союз..."
- Да знаю, знаю, - говорит он нетерпеливо, и лицо его становится еще на
тон желтее, - но это же бессмыслица, посылать мне такое, когда у меня только
груши растут. А тут речь идет о яблоках. И на что люди время тратят!
Ах, вот в чем дело, говорю я себе и складываю письмо. Теперь надо
подумать, не должен ли я ходатайствовать об изменении устава нашего Союза.
Правда, баллада тогда утратит свою мелодию, ведь тут годятся только
трехсложные фрукты...