"Генрих Белль. Воспоминания юного короля" - читать интересную книгу автора

Генрих Белль

Воспоминания юного короля

Мне исполнилось тринадцать лет, когда меня провозгласили королем
Капоты. Я как раз сидел в своей комнате и в отметке "неудовлетворительно"
под сочинением стирал буквы "н" и "е". Мой отец Свин Ин I Капотский уехал на
месяц охотиться в горы, и я должен был послать ему свое сочинение с
королевским гонцом. Я надеялся на плохое освещение охотничьего домика и
усердно тер, когда внезапно услышал перед дворцом выкрики: "Да здравствует
Свин Ин Второй".
Вскоре в комнату влетел мой камердинер, бухнулся у порога на колени и
подобострастно зашептал: "Ваше Величество, соблаговолите не держать на меня
зла за то, что я в прошлый раз, когда Ваше Величество закурили, доложил об
этом господину премьер-министру".
От чрезмерной преданности камердинера мне стало не по себе, я выставил
его за дверь и стал тереть дальше. Мой домашний учитель имел обыкновение
ставить отметки красными чернилами. В тот самый момент, когда в тетради
образовалась дырка, меня снова оторвали от дела: вошел премьер-министр,
опустился в дверях на колени и выкрикнул: "Свин Ину Второму ура! Трижды
ура!" И добавил: "Ваше Величество, народ жаждет Вас лицезреть".
Я засмущался, положил резинку, отряхнул с ладоней ошметки и спросил:
"Почему народ жаждет меня лицезреть?"
- Потому что Вы король.
- С каких это пор?
- Почти полчаса. Вашего всемилостивейшего батюшку застрелил на охоте
бесак (бесак - это сокращенно бешеный садист Капоты).
- Ох, эти бесаки! - закричал я, после чего последовал за
премьер-министром и показался с балкона народу.
Я улыбался, размахивал руками и очень смущался.
Эта стихийная манифестация продолжалась два часа. Народ разошелся
только вечером, когда стемнело, а через несколько часов люди снова прошли
вокруг дворца в факельном шествии.
Я вернулся в свою комнату, порвал тетрадь для сочинений, а клочки
выбросил во внутренний двор королевского дворца. Там - как я узнал позже -
их подобрали коллекционеры и продали за границу, где они теперь хранятся под
стеклом, как доказательство моей слабости в правописании.
Наступили трудные месяцы: бесаки попытались бунтовать, но их усмирили
косаки (кроткие садисты Капоты) и войска. После погребения моего отца я
должен был принимать участие в заседаниях парламента и подписывать законы,
но в общем и целом мне понравилось быть монархом, так как теперь я смог
применять против домашнего учителя другие методы.
Например, на утреннем уроке он спрашивал меня: "Не соблаговолит ли Ваше
Величество рассказать мне правила обращения с неправильной дробью?" Я
отвечал: "Нет, не соблаговолю", и он ничего не мог со мной поделать. Или же
он говорил: "Сочтет ли Ваше Величество невозможной мою просьбу к Вашему
Величеству изложить мне - на двух, трех страницах - обстоятельства,
побудившие Телля убить Гесслера?[1]" Я отвечал: "Да, сочту невозможной" и
требовал, чтобы он сам рассказывал мне об этих обстоятельствах.
Таким способом, не слишком утруждая себя, я получил некоторые знания,