"Генрих Белль. Белая ворона ("Город привычных лиц" #3) " - читать интересную книгу автора

поры прошло много лет и волосы мои сильно поредели. Обстановка в комнате
ничуть не изменилась - ничто в ней не убавилось и не прибавилось. Теперь я
понял, что многие мои начинания были ошибочными. Так, например, было
бессмысленно пытаться стать музыкантом, а тем более композитором - у меня
нет настоящего таланта. Теперь-то я это знаю, но за это знание я заплатил
тремя годами отчаянного труда, приобрел репутацию бездельника да к тому же и
просадил все свое наследство. А с тех пор прошло так много времени...
Я уже не помню точно последовательности всех моих начинаний - столько
их было. К тому же срок, необходимый для того, чтобы понять всю их
бессмысленность, становился все короче. Дело дошло до того, что каждый новый
план жил не более трех дней, а это слишком мало даже для плана.
Жизнеспособность моих проектов убывала с такой стремительностью, что в конце
концов они превратились в смутно мелькавшие мысли, о которых я не мог даже
никому рассказать, потому что мне самому они были неясны! Подумать только,
ведь было время, когда я три месяца кряду занимался физиогномикой, а потом
дошел до того, что в течение одного вечера решал стать художником,
садовником, механиком и матросом, засыпал, твердо убежденный, что рожден
быть учителем, а просыпался с незыблемой верой в то, что работа таможенного
инспектора мое единственное призвание.
Короче говоря, я не обладаю ни любезностью дяди Отто, ни его более или
менее выдержанным характером, да и язык у меня не так хорошо подвешен. В
гостях я обычно сижу как сыч и молчу, только скуку навожу на хозяев, а свою
просьбу одолжить денег выпаливаю так неуклюже, что она звучит
вымогательством.
Обходиться я умею только с детьми - это, пожалуй, единственное
положительное качество, которое я унаследовал от дяди Отто. Попав ко мне на
руки, младенцы немедленно замолкают и, глядя мне в лицо, начинают улыбаться,
если только они уже умеют улыбаться, хотя люди говорят, что я настоящее
пугало. Те, кто поехидней, советуют мне наняться в детский сад...
воспитателем и тем самым покончить с моим бесконечным прожектерством, но я
не иду в детский сад. Мне кажется, именно в этом и заключается то, что
отличает нас, белых ворон: мы не умеем обращать в золото свое истинное
призвание или, как принято теперь говорить, практически его использовать.
Во всяком случае, одно мне ясно: если я и в самом деле белая ворона - а
я лично в этом еще не вполне уверен, - так вот, повторяю, если я - белая
ворона, то представляю собой все же несколько иную разновидность, чем дядя
Отто. Я не обладаю ни его легкостью, ни его обаянием, кроме того, меня
угнетают мои долги, тогда как его они явно нисколько не тяготили. II я
сделал нечто совершенно ужасное - я капитулировал, я попросил найти мне
какую-нибудь работу. Я умолял родственников помочь мне пристроиться на
место, умолял пустить в ход все их связи, чтобы хоть раз, хотя бы один разок
получить за определенную работу определенную сумму. И им это удалось. После
того как я изложил им свою просьбу, после того как я письменно и устно молил
их, заклинал, торопил, я был в ужасе при мысли, что эту просьбу примут
всерьез и, не дай бог, осуществят, однако же я сделал то, чего до меня еще
никто из белых ворон не делал: я не отступил, не обманул родственников и
нанялся на то место, которое они для меня подыскали Я пожертвовал тем, чем
никогда не должен был жертвовать, - своей свободой.
Каждый вечер, когда я, мрачный, плелся домой, я злился, что прешел еще
день моей жизни, не принесший мне ничего, кроме усталости, раздражения и тех