"Генрих Белль. Поезд прибывает по расписанию" - читать интересную книгу автора

его прорезиненным плащом. Андреас улыбнулся.
- Молодец, приятель, - сказал белобрысый. - Плюнь на все, перебросимся
в картишки.
Они устроились совсем неплохо. Перед ними, правда, вагонная дверь, но
дверь они заперли: замотали ручку проволокой да еще забаррикадировали своими
мешками. Небритый вынул из кармана клещи - на нем была настоящая синяя
рабочая спецовка, - вынул клещи, вытащил из-под какого-то мешка моток
проволоки и во второй раз обмотал дверную ручку.
- Порядок, друг, - сказал белобрысый, - теперь нам на них... с
прикладом. До Пшемысля живем спокойно. Ты ведь тоже едешь в Пшемысль? Сразу
видно, - добавил он в ответ на кивок Андреаса.
Андреас скоро заметил, что они оба пьяны: у небритого в большом ящике
оказалась целая батарея бутылок, и он то и дело пускал бутылку по кругу.
Сперва они играли в "семьдесят четыре". Вагон громыхал на стыках, за окнами
становилось все светлее и светлее, и время от времени поезд притормаживал у
вокзалов - у тех, где звучали наигранно-бодрые голоса, и у тех, где их не
было вовсе. Состав то набивался до отказе, то пустел, то опять набивался, то
снова пустел, а они трое по-прежнему сидели в углу и резались в карты.
Иногда на остановках кто-нибудь с остервенением барабанил в запертую
дверь, честил всех и вся, но они только посмеивались, знай себе играли и
выбрасывали за окно пустые бутылки. Андреас делал ходы почти автоматически,
эти азартные игры восхитительно примитивны, можно думать не об игре, а о
чем-нибудь постороннем.
...Теперь Пауль уже встал, а может, он и не спал вовсе. Не исключено,
что была еще одна тревога и что он вообще не ложился. Если он и спал, то
всего несколько часов. В четыре он был дома. Сейчас уже около десяти. Ну
вот, до восьми он спал, потом поднялся, умылся, прочел молитву, помолился за
меня, Он молился за то, чтобы я познал радость, ведь я отрицал простые
человеческие радости.
- Пас! - сказал он. Прекрасно, при желании можно сказать "пас" и думать
о чем-то своем.
- Заткни пасть!
А вот и остановка. На сей раз наигранно-бодрого голоса не оказалось.
Господи, благослови вокзалы, на которых нет наигранно-бодрых голосов. Опять
послышался тихий гул, разговор продолжался; они уже забыли о двери и о
двухстах сорока марках. Андреас наконец почувствовал, что он медленно, но
верно пьянеет.
- Может, сделаем перерыв? - спросил он. - Я бы с удовольствием
перекусил.
- Нет, нет! - заорал небритый с ужасом. Белобрысый что-то буркнул.
- Нет! - еще раз крикнул небритый. Они продолжали игру.
- Мы выиграем войну одними пулеметами новой системы. Против них никто
не устоит...
- Фюрер им покажет, будьте уверены!
Но были и такие, кто не говорил ни слова, и их молчание казалось
зловещим. Эти помалкивали, потому что знали: все они обречены.
По временам в вагон набивалось столько народу, что они с трудом
удерживали в руках карты. Все трое были теперь пьяны, но головы у них
оставались ясными. Вагон снова опустел, слышались громкие голоса - бодрые и
совсем не бодрые. Остановки в пути...