"Генрих Белль. Хлеб ранних лет" - читать интересную книгу автора

палате.
Но мать отвечала:
- Других палат нет, а домой они меня не пускают, потому что моя
болезнь заразная.
А потом, когда отец и я разговаривали с врачом, я ненавидел врача за
его равнодушие; беседуя с нами, он думал о чем-то постороннем; отвечая на
вопросы отца, о.ч глядел то на дверь, то в окно, и по его красным, мягко
очерченным губам я видел, что мать умрет. И все же женщина, лежавшая рядом с
матерью, умерла раньше. Однажды, когда мы пришли в воскресенье днем,
оказалось, что она умерла, ее кровать была пуста, и муж, которого, видимо,
только что известили, пришел в палату и собирал а тумбочке ее имущество:
шпильки, пудреницу, белье и коробку спичек; он делал это молча и торопливо и
даже не поздоровался с нами. Он был маленького роста, худой и походил на
щуку - кожа у него была темная, а глаза маленькие и совсем круглые; и когда
в палату вошла сестра, он начал орать на нее из-за банки мясных консервов,
которой не обнаружил в тумбочке.
- Где консервы?--закричал он, когда пришла сестра. - Я принес вчера,
вчера вечером, в десять часов, когда возвращался с работы, и если она умерла
ночью, то уже не могла их съесть.
Он размахивал шпилькой покойницы у самого лица сестры, а в уголках его
губ показалась желтоватая пена. Он беспрерывно вопил:
- Где мясо? Отдайте мне мясо! Если вы не вернете мои консервы, я
разнесу в щепки всю вашу лавочку!
Сестра покраснела и тоже начала кричать, и, глядя на ее лицо, я
подумал, что она действительно стащила мясо. А этот тип бушевал: он бросал
на пол вещи и, топча их ногами, орал:
- Отдайте мне мясо, вы, чертовы шлюхи, воры, убийцы!
Это продолжалось всего каких-нибудь несколько секунд, потом отец
выбежал в коридор, чтобы позвать на помощь, а я встал между сестрой и этим
человеком, потому что он начал бить ее, но он был маленький, проворный и
гораздо ловчей меня, и ему удалось несколько раз ударить сестру в грудь
своими маленькими темными кулачками. Я заметил, что в гневе он все время
ухмылялся, скаля зубы, словно крысы, которые попадались в крысоловки,
расставленные сестрой-хозяйкой в нашем общежитии.
- Отдай мясо, шлюха! Мясо! - кричал он, пока отец не явился в
сопровождении двух санитаров, которые схватили его и выволокли в коридор; но
из-за закрытых дверей до нас продолжали доноситься его крики:
- Отдайте мясо, воры!
Когда снаружи все стихло, мы взглянули друг на друга, и мать спокойно
сказала:
- Каждый раз, как только он приходил, они начинали ссориться из-за
денег, которые она давала ему на питание; он кричал на нее, уверяя, что цены
опять поднялись, а она ему никогда не верила; они говорили друг другу
ужасные вещи, но она все-таки давала ему деньги.
Мать помолчала, взглянула на кровать покойницы и тихо прибавила:
- Они были женаты двадцать лет, и в войну погиб их единственный сын.
Иногда она вытаскивала из-под подушки карточку сына и плакала. Карточка все
еще лежит там и деньги тоже. Он их не нашел. А мясо, - сказала она еще
тише, - мясо она успела съесть.
И я постарался представить себе, как все это было, как эта мрачная и