"Генрих Белль. Остановка в Х." - читать интересную книгу автора

что это мираж, рожденный твоими усталыми воспаленными глазами. И все же
это и есть рассвет, который становится все явственней: воздух незаметно
сереет, свет прибывает исподволь, но прибывает, белесые пятна за
горизонтом все расширяются, и ты волей-неволей понимаешь, что наступает
день.
Я вдруг почувствовал, что озяб; одеяло сбилось в сторону, моим голым
ногам стало холодно, и я ощутил реальность этого холода; я глубоко
вздохнул и услышал свое собственное дыхание; струя воздуха коснулась моего
подбородка; я наклонился вперед, ощупью нашел одеяло и прикрыл им ноги. У
меня снова были руки, снова были ноги, я ощущал свое собственное дыхание.
Потом я опустил левую руку в пропасть, выловил на дне ее свои брюки и
услышал, как в кармане хрустнул спичечный коробок.
- Пожалуйста, не зажигай лампу, - произнес возле меня ее голос, и она
тоже вздрогнула.
- Дать сигарету? - спросил я шепотом.
- Да, - ответила она.
При свете спички она казалась совсем желтой: темно-желтый рот, круглые,
черные, испуганные глаза, кожа цвета светло-желтого песка, а волосы словно
янтарный мед.
Трудно было разговаривать, неизвестно, с чего начать. Мы оба слышали,
как течет время - удивительный густой гул, с которым уплывают секунды.
- О чем ты думаешь? - неожиданно спросила она.
Ее слова, подобно негромкому, но меткому выстрелу, попадающему точно в
цель, прорвали какую-то преграду внутри меня, и я заговорил, прежде чем
успел еще раз взглянуть ей в лицо, подсвечиваемое вспышками сигареты.
- Я думаю о том, кто будет лежать в этой комнате лет через семьдесят,
кто будет сидеть или лежать там, где сейчас лежу я, и что он будет знать о
нас с тобой... Ничего. Только то, что тогда была война, и все.
Мы оба швырнули наши окурки налево от кровати; они бесшумно упали на
мои брюки; мне пришлось стряхнуть их на пол, они валялись рядом, будто
тлеющие угольки.
- А еще я думал о том, кто жил здесь семьдесят лет назад и что здесь
тогда было. Может, поле, и на нем росла кукуруза или лук, вот прямо тут,
под моей головой, и ветер колыхал зеленые стрелки, и каждое утро над
горизонтом пушты брезжил этот печальный рассвет. А может быть, уже тогда
здесь был чей-то дом.
- Да, - сказала она тихонько, - семьдесят лет назад здесь уже был дом.
Я промолчал.
- Да, - продолжала она, - кажется, как раз семьдесят лет назад мой дед
построил этот дом. В тот год у нас проложили железную дорогу, дед стал на
ней работать, накопил денег и построил себе домишко. Потом он ушел на
войну, на ту, знаешь, в четырнадцатом году, и погиб в России. А здесь
остался отец... у нас было немного земли, и, кроме того, он тоже работал
на железной дороге. Он умер в эту войну...
- Его убили?
- Нет, он умер. А мать моя умерла еще раньше. Теперь здесь живет мой
брат с женой и детьми. А через семьдесят лет будут жить правнуки моего
брата.
- Возможно, - сказал я, - но они ничего не будут знать о тебе и обо
мне.