"Станислав Белковский. Империя Владимира Путина " - читать интересную книгу автора

только пиар разный: если ты врешь про счастье трудящихся, будем считать тебя
коммунистом, а если про малый бизнес - союзником правых сил. В крайнем
случае, легким манием руки переместим тебя с одного политического фланга на
прямо про-
тивоположныи, ничего ведь существенно не изменится. Воистину, нет ни
левых, ни правых перед властью денег, есть лишь покорные рабы их.
Классические одномерные люди (Г. Маркузе), статус и потребности которых
определяются только одним параметром - степенью удаления от трансцендентного
источника всемилостивейшего бабла.
Их свобода не имеет ничего общего ни с "цивилизованными западными"
представлениями, ни с нашей пушкинской свободой, священной и тайной.
Олигархическая теория свободы так или иначе восходит к культовому чукотскому
анекдоту (все во имя человека, все для блага человека, и человека этого я
видел) - освобождение небольшой группы людей от всех форм известной
созданиям Божиим ответственности при полном закрепощении 99.9% народа,
который свободы, конечно же, не достоин. Оазис сладостной вседозволенности в
идеальном концлагере.
Основой своей публичной философии элита девяностых объявила прагматизм.
Поскольку этот класс живет в кислотной реальности Матрицы и культивирует
постмодернистский принцип "называть все вещи чужими именами", то и
прагматизм у них есть нечто совсем иное. Этот их "прагматизм" 80 лет назад
блестяще охарактеризовал тот же Г.-К. Честертон ("Вечный человек"):
"Почему прагматичные люди убеждены, что зло всегда побеждает? Что умен
тот, кто жесток, и даже дурак лучше умного, если он достаточно подл? Почему
им кажется, что честь - это чувствительность, а чувствительность - это
слабость? Потому что они, как
и все люди, руководствуются своей верой. Для них, как и для всех, в
основе основ лежит их собственное представление о природе вещей, о природе
мира, в котором они живут; они считают, что миром движет страх и потому
сердце мира - зло. Они верят, что смерть сильней жизни и потому мертвое
сильнее живого. Вас удивит, если я скажу, что люди, которых мы встречаем на
приемах и за чайным столом, - тайные почитатели Молоха и Ваала. Но именно
эти умные, прагматичные люди видят мир так, как видел его Карфаген".
Наконец, элита 90-х годов - это антиинтеллигенция. Русская
интеллигенция, трижды проклятая и четырежды прославленная, бремя и знак
отличия русской нации, на протяжении двух столетий пыталась установить связь
между элитой и отчужденным, глухим, дремучим народом. Profession de foi
русской интеллигенции сформулировал, как известно, великий путешественник
Радищев: я взглянул окрест себя, и душа моя страданиями человечества
уязвлена стала. Худо ли, бедно ли, - в XX веке именно эта интеллигенция
устроила две революции - февральскую 1917-го и августовскую 1991-го. Но поле
битвы после победы никогда организаторам революций не принадлежало. В начале
XX века к власти пришел профессиональный юрист, возвестивший миру, что
интеллигенция не мозг нации, а говно. В конце века - власть в крупнейшем
субъекте бывшего СССР захватили олигархические мародеры, полностью, по сути,
разделяющие ленинские представления об интеллигенции. Страшно далеки эти
мародеры от народа - но это уже не беда их, а сознательная позиция,
центральное правило жизни. В гробу они видали страдания человечества, даже
близлежащего его
сегмента. Центральный комитет русской интеллигенции, поддержавший