"Евгения Белякова. Трава на бетоне (Киберпанк)" - читать интересную книгу автора

Долго тебя еще ломать? - спросил Скай, подтягивая его выше, заставляя
приподняться, изогнувшись всем телом, - долго мне с тобой возиться?
Он наклонил голову, глядя в побелевшее, искаженное удушьем, облитое
ненавистью лицо, на котором широко распахнулись дрожащие упрямством карие,
немыслимой красоты, глаза. Скай, так же удерживая ремень, провел ладонью по
его напряженной груди, остановившись пальцами на соске, прижав легонько.
Давай же, - нетерпеливо произнес он, - хуже будет.
Показалось или нет, что слабо дрогнули в улыбке посиневшие губы, для
Ская сейчас было неважно. Намотав черную полосу кожи на локоть, он
наклонился, поднял с пола следующий ремень и, прижав коленом обнаженную
спину Арина, заставив его наклониться, быстро замкнул петлей вывернутые
назад руки.
Черт, неужели не он? Ни хрена непонятно... Он выглядит, как упрямая
шалава, которая напрашивается на неприятности, но не как питомец, который,
по идее, должен выть от радости, почувствовав на себе ошейник. Да и шрам
его... Шрам этот мог появится только от спайки металлопластика на живом
теле. Значит, ошейник он носил, да почему же тогда он не сдается? Что с ним
нужно сделать, чтобы он проявил себя?
Скай наклонился, прижимая крепче путы, прижался губами к заледеневшим
полуоткрытым губам и с удивлением понял, что Арин отзывается на поцелуй,
обхватывая губами его язык, скользя по нему, придавливая ощутимо, а в глазах
его разгорается, гася ненависть, торжествующая, полубезумная дымка.
Я на верном пути, - понял Скай, прикусывая влажную, горячую плоть, не
обращая внимания на то, как вздрагивает напряженное тело подростка, не
обращая внимания на то, что тонкой алой паутиной обволокли его грудь и живот
теплые струйки крови, бегущие из-под металлической застежки, сковавшей
горло.
Но то, что он отвечает на поцелуй, ровным счетом ничего не значит -
мало ли, что он готов вытерпеть за кеторазамин. Кроме шрама, пока нет
никаких доказательств.
А самое хреновое, что я никогда таким не занимался, и по непонятным мне
причинам возбудился сразу же, как только снял с него водолазку, а сейчас,
прижимая его к себе, кусая его губы, проводя ладонями по влажной от крови
груди, цепляя пальцами затвердевшие соски, чувствую, что еще немного, и не
выдержу, кончу только от того, что трусь каменно-твердым членом о его спину.
Вот тогда мне будет не до экспериментов.
Твою мать, да что с ним надо сделать, чтобы он вспомнил, что он
питомец?
Игрушка? Что-нибудь надо сделать и побыстрей.
Скай ослабил ремни на руках Арина, дернул с бешенством его на себя,
заставив лечь на спину:
Расстегивай сам.
Арин облизнул окровавленные губы, приподнял опухшие запястья, тронул
сначала густое месиво иссеченной кожи под тугой петлей на шее.
Я сказал - расстегивай, - проговорил Скай и невольно коснулся рукой
собственной ширинки, увидев, как неловко, онемевшими пальцами, коснулся он
язычка застежки на своих штанах, проведя сначала по тугой выпуклости под
плотной тканью, а потом все-таки справился с молнией, и, приподняв бедра,
потянул блестящую черную кожу вниз, обнажая крепкие бедра, пачкая их
стекающей с кончиков пальцев кровью.