"Михаил Белиловский. Поведай сыну своему" - читать интересную книгу автора

слушатели и начала говорить о непонятных для них вещах.
С улицы донесся скрип шагов на заснеженном крылечке. Наконец, пришли
папа с мамой. Пока они в прихожей счищали веником снег со своих валенок,
бабушка Песя прервала рассказ, наклонилась к детям и полушепотом заявила:
- А знаете, дети, почему я рассказываю вам сегодня о том, что было с
моей Фейгеле давно? Это потому, что у меня сегодня очень счастливый день. Я
получила от нее письмо. Долго я его ждала. Сколько ночей бессонных, сколько
слез я пролила. Очень оно меня обрадовало.
Старая Песя дрожащими руками нашла в кармане носовой платочек и
приложила его к своим влажным глазам.
Голделе оживилась и заерзала на стуле - кажется, на этот раз бабуленька
расскажет что-то новое. Однако пришли родители.
Дверь в комнату отворилась, пропустив сначала морозную, холодную
испарину, а затем и хозяев дома.
Среднего роста, широкоплечий и коренастый глава семьи, не обращая
внимания на детей и Песю, продолжал ранее начатый разговор с женой.
- Пойми, Этл, у нас на Украине назревает страшный голод, - быстрый в
своих движениях Аба помог жене снять пальто и валенки, потом резко
выпрямился и продолжал: - А у меня сейчас с цукерней дела плохи - сахар
дорожает, а конфеты покупают все меньше. Не до них теперь. Помнишь, в
прошлое воскресенье на базаре мы впервые видели с тобой опухших от голода
людей? А ты предлагаешь больше не откармливать поросят, покончить с этим.
Верю, это нелегко, да и свинину мы не едим. Это верно. Но один бог знает,
что нас ждет завтра. А пока что нас это дело в какой-то степени выручает.
Мягкий, но решительный взгляд из-под густых бровей говорил о том, что
Аба глубоко убежден в своих словах. Но Этл не сдавалась.
- Но у меня, Аба, нет больше сил тянуть такую тяжелую ношу - ухаживать
за детьми, держать гусей, откармливать поросенка и после этого еще продавать
сало и свинину. Вот они заколют завтра свинью, а мне дня два или больше в
этот трескучий мороз стоять на базаре.
Аба повесил дубленку на вешалку и смахнул носовым платочком иней со
своих тонких усиков-бланже.
- У нас уже, слава Богу, большие дети - пусть помогают. - Аба повернул
коротко остриженную голову в сторону сына и сделал соответствующий жест
рукой.
Менделе забеспокоился. Он уже знал, в чем будет заключаться его помощь.
Надо будет вместе с мамой привести на санках сало и свинину, разложить все
это на прилавке. Но это как раз полбеды. А вот стоять там почти целый день
на виду у знакомых ему людей и товарищей на случай, если маме нужно будет
куда-нибудь отойти, и слушать, как мать торгуется с покупателями, - это его
здорово смущало. Ему было почему-то мучительно стыдно за маму и за себя.
- Кажется, вы еще не совсем замучили вашу бабушку? Это хорошо, -
ответил себе Аба. - Но, я вижу, у вас, мамеле, невысохшие слезы на глазах и
конверт в руках. Что это может означать? Вы нам можете сказать?
Первой выскочила Голделе. Накопившееся ее любопытство внезапно
прорвалось громким выкриком:
- Это ведь письмо от тети Фейги из Америки!
Этл молниеносно выскочила из соседней комнаты, не успев даже привести
себя в порядок и надеть домашние туфли. Ее несколько тучное тело безжизненно
свалилось на ближайший стул так, что тот чуть не упал вместе с ней, но