"Михаил Белиловский. Поведай сыну своему" - читать интересную книгу автора

вовремя был удержан рукой Абы. Она прижимала правую руку к сердцу, как бы
боясь, чтобы оно не выскочило из груди и, задыхаясь, попросила:
- Мама, мамочка! Нет, нет лучше пусть Аба. Аба читай! Ну, возьми же
письмо! Пожалуйста, быстрее!
Менделе смотрел на маму испуганными глазами.
- Мама, пожалуйста, не волнуйся! Бабушка сказала, что она потому
плачет, что у нее сегодня очень счастливый день!
Когда Аба взял в руки письмо, на стол вывалилась фотография и все
бросились ее рассматривать. В глазах у Голделе сверкнула искорка девичьей
зависти, когда она увидела стройную, красивую женщину в легкой белой
кофточке и короткой юбке. Ее глаза и свободная непринужденная улыбка
говорили о счастливой жизни. Рядом с ней спокойный и уверенный Залман, а
между ними девочка лет шести в светлом длинном, расклешенном внизу платьице,
и с широким бантом на голове. Тетя Фейга понравилась Голделе, и она
подумала, что бабушка, пожалуй, была права, когда говорила о первенстве в
Бердичевской губернии.
Это была первая весточка из Америки. Письма из-за океана шли месяцами и
нередко пропадали. Восемь лет прошло с тех пор, как Фейга с Залманом уехали
в Америку. И только сейчас пришло от них письмо.
Аба читал, женщины тихо всхлипывали. Люсеньку разморило теплом от
печки, и она незаметно для окружающих уснула на диване в обнимку со своей
куклой. Менделе и Голда старались не пропустить ни одного слова о далекой,
загадочной для них стране, Америке. Чем больше они слушали рассказ о том,
как живет тетя Фейга с мужем и дочкой в Чикаго, тем больше они удивлялись
слезам мамы и бабушки. Казалось, только радоваться надо. Но не знали дети о
том, сколько горя и страха им пришлось пережить в те дни, когда молодые,
Залман и Фейга, после свадьбы уезжали в Америку.
Аба продолжал читать письмо, в котором Фейге писала о том, что в начале
им было трудновато, а теперь у них уже собственная прачечная, работают они
много, но зато живут хорошо. У них замечательная дочь и зовут ее Биатрис.
- Не дожил Беня, так и умер, не узнав ничего о Фейгеле, - сказала
сквозь слезы Песя и добавила: - И дети уехали сразу и ничего не знают, что
сделал для них отец. Был бы Бенцион жив и здоров, я бы тоже ничего не
узнала. Он бы не стал мне все это рассказывать. Но когда он лежал в
больнице, мне удалось все выпытать у него.
"За нас Вы не беспокойтесь. Мы живем хорошо, у нас собственный
автомобиль", - прозвучали слова из письма.
- Ух ты! - не сдержался Менделе и стал нетерпеливо дергать папу за
рукав. - А какой? Форд? Да?
Не обращая на это внимания, папа приблизил письмо почти к самой лампе и
читал все дальше и дальше о просторном и светлом доме, который освещается
электричеством, и о том, что электрические лампочки висят даже на улице,
поэтому вечером там светло, как днем.
- Это же сколько нужно керосина и лампочек, чтобы освещать все улицы? -
удивилась Голделе.
Что и говорить, взрослые тоже толком не понимали, что означает это
трудно выговариваемое слово "электричество". А Голделе это волновало не
просто так.
Ее постоянной обязанностью было покупать керосин. Его привозили в
железных бочках и продавали прямо на улице. Очередь выстраивалась задолго до