"Людмила и Александр Белаш. Портал" - читать интересную книгу автора

- Сделай тут лампочку, - отмела она его мольбу, собирая косметические
причиндалы в сумочку. Подумав, смахнула туда же обрезок колбасы со стола,
откусила от подсохшей булочки - и ее в сумку, хлебнула ситро из пластиковой
"полторашки" и поспешила к выходу, по пути обретая лихую уличную походку с
подчеркнутыми движениями в области поясницы.
Грохнула входная дверь. Мужчина порылся лицом в подушке, как бы
стараясь ухватить зубами убежавший сон, но ничего не поймал, застонал и
приподнялся, потирая ладонью заспанное лицо.
- Ведь нар-рочно свет оставила... - выдавил он сквозь зубы,
высвобождая ноги из пут одеяла и опуская ступни на пол.
Он припал губами к бутылке; выдохшееся пойло закачалось в емкости,
рывками проваливаясь в глотку; бутылка хрустнула, немного сминаясь от
слишком энергичного глотка. Допив и оторвав бутылку от губ, мужчина
выдохнул, встряхивая головой. Он зажмурился и сморщился. Свет стал ярче,
еще ярче, поглотил все и со звуком пролетающего поезда сменился нахлынувшей
темнотой, из которой вырвался звенящий визг ножа, прижатого к бешено
вращающемуся точильному кругу.
Вдохнув, мужчина вынырнул из визжащей тьмы, мгновенно очутившись в
пустой тишине просторного и гулкого зала; он даже оглянулся в недоумении -
откуда такой звук?.. Глиняные головы, как шеренга слуг, показывали ему зубы
в угодливых гримасах.
Причесанный, низко натянув кепочку, одетый в старый плащ шарового
цвета, выбрался он на площадку, где, кроме двери студии, были лишь обитая
жестью и запертая на висячий замок дверь, за которой рокотал механизм
лифта, и люк в потолке, куда вела металлическая лестница. С собой у него
был черный пластиковый пакет, где звякали пустые бутылки. Вялый и блеклый
свет за окнами подъезда понемногу разгорался. Из шахты между уходящих вниз
изломанным винтом лестниц неслись неясные голоса, хлопки и стук дверей,
топот. Он направился туда, утвердив на лице выражение похмельного
равнодушия и брезгливости, хотя перед погружением в мир лицо его означало
недоверие и робость.
Приотворилась одна дверь; на него выглянула половина жирного и лысого
лица с сизой щекой и красными складками на лбу, а внизу, у ног, рычала и
роняла на пол капли слюнявая собачья морда. Горбатая бабушка в дырявой
кофте медленно рассмеялась, пятясь в квартиру, как улитка в раковину,
показывая голые десны с гнилыми желтыми клыками и шевеля иссохшими
суставчатыми пальцами. Двое в надвинутых до переносиц черных шапочках и
куртках отпихнули его, унося в обнимку к выходу телевизор и микроволновую
печку. Спускаясь все ниже, он начал слышать неровные удары собственного
сердца, постепенно учащавшиеся, - наконец на промежуточной площадке у
мусоропровода он остановился, сгорбившись и держась рукой за стену. Сквозь
колеблющийся студенистый воздух он видел носки своих ботинок, выщербленный
бетонный плинтус и бледно-коричневые плитки кафельного пола, где среди
плевков мокроты и окурков валялись пара пузырьков и одноразовый шприц, на
четверть заполненный кровью. Снова визг ножа, в искрах ползущего по
крутящемуся диску, - слабо прозвучал и исчез.
Снизу поднималась пожилая сухощавая женщина, одетая неярко, но чисто и
строго, с офицерской выправкой и папкой из кожзаменителя под мышкой.
- А, Виктор Викентьевич! Я к вам! - громко начала она резким,
недовольным голосом.