"Алберт Бэл. Голос зовущего " - читать интересную книгу автора

пролилось на лежавшую на коленях крахмальную салфетку.
Было на что поглядеть, когда Карлсон садился обедать. Неспроста среди
своих он был известен под кличкой "товарищ Господин". В самом деле, у него
были прекрасные манеры.
Он ел суп и в каком-то уголке памяти листал пожелтевшие страницы
единственной книги с полки давно уже покойного деда - "Картофельное поле.
Книгу сию с благой целью видземских латышей уберечь впредь от голода
сочинил один из добропорядочных сограждан.
Год издания - 1870". Автор пожелал остаться неизвестным. Цена - один
грош.
После картошки в мундире, после кислой капусты, селедки и творога,
похлебки и кулеша, простокваши, после кваши и гречневой каши, после всех
этих бедняцких разносолов теперь он наконец сподобился отведать ароматного
городского супа, которым тринадцатого января тысяча девятьсот шестого года
потчевала посетителей своей харчевни очаровательная Аустра.


III


Вначале не было ничего, божий дух витал в одиночестве над водой и
сушей, выглядывая, где бы поесть.
Дух опустился в Российской империи, Лифляндской губернии, в городе
Риге, на коченевшую от бесснежья Мельничную улицу, к дверям харчевни
госпожи Дрейфогель под вывеской "Аустра".
В прихожей дух некоторое время разглядывал висевшие на вешалке пальто,
застегнул поплотнее свою барскую шубу и нырнул в харчевню, пропахшую
супами, жарким, перчеными подливками, жареными колбасками и тушеной
капустой.
В харчевне обедали кустари с близлежащего базара Берга, приехавшие в
город крестьяне, рабочие со строек, поденщики, студенты, приказчики и
всякая шушера. Латышская речь перемежалась с русской, немецкой, еврейской.
Блюда подавались горячие и аппетитные. Скрипели половицы, припорcшенные
нанесенными на подошвах песчинками.
На кухне в начищенных до блеска медвдх котлах варились, клокотали,
щнпели и пенились супы. На прокопченном чугуне плиты доходили подливки из
печени и почек. Тушилось мясо в духовке. Время от времени парнишка по
имени Юрис, выполнявший обязанности судомойки, гремя фартуком из лошадиной
кожи, затаскивал со двора охапку сухих березовых дров.
Повар Озолбауд то и дело вскрикивал:
- А ну подбрось-ка Руце пару полешек! Подкинь-ка Прауле которое потолще!
Так он величал свои плиты.
На одиннадцати и двух конфорках всегда нужно было что-то снять,
заменить, помешать, посолить, подсластить, поперчить, попробовать.
Число "тринадцать" суеверный повар не смел произносить, и, словно
призрак в облаке пара, склонился он над котлом, стоявшим на одиннадцатой и
второй конфорке, добавил соли и опять заметался по-над плитами, совсем как
амеба в питательном растворе.
Сама Аустра Дрейфогель разносила блюда, отпускала напитки. В харчевне
было душновато, но кое-кто из посетителей, не снимая пальто, в поте лица