"Александр Бек. На другой день " - читать интересную книгу автора

доля скрыта хаотическим зачесом. Убедившись в ошибке, он, впрочем, тут же
нашел оправдание этой некрасивости, воспринял ее как мету простолюдина.
Одеждой незнакомец почти граничил с оборванцем: мятые обшарпанные брю-
ки, мятый пиджак с бахромой на обшлагах. Шаг казался мягким: ступни облегала
примитивнейшая обувь, стянутые ременной вздержкой истоптанные постолы,
каждый из одного куска сыромятной шкуры. Засаленный ворот ру- бахи был
расстегнут, ей явно не хватало пуговиц. "Хоть простолюдин, а неряха",-
подумалось Каурову. Но он и тут удержался от осуждения. На- верное, этому
человеку доводится ночевать и под открытым небом. Да, под мышкой у того
сверток-шерстяная легкая четырехугольная накидка, которая может служить и
чем-то вроде пальто, и одеялом. По внешнему облику, по физиономии, лишенной
черт интеллигентности, он мог легко сойти за бродячего торговца фруктами.
На глухой тропке отыскалась пустующая скамья. Ее наискось делила про-
бившаяся где-то сквозь листву полоска вечернего солнца. Тут они сели.
Вот и произнесены необходимые условные слова. Затем приехавший без
околичностей заговорил о деле. Сообщил, что назначен членом Имеретинс-
ко-Мингрельского комитета партии.
- Приехал вам помочь.
- Знаю,- подтвердил Кауров.
- Так введи в курс. С меньшевиками вконец размежевались? Или еще наде-
етесь ужиться?
- Нет, какое там ужиться! Наша группа, товарищ Сосо...
Каурову не пришлось закончить эту фразу. Собеседник тотчас оборвал:
- Не называй меня Сосо.- Он не повысил голоса, нотка была, однако, по-
велительной.- Всем надо переименоваться. Мы обязаны сколотить строго
конспиративную, а не какую-то полулегальную организацию. Борьба нам
предъявляет ультиматум: или глубокая конспирация, или провал!
Не пускаясь в дальнейшие разъяснения -мысль и без того была ясна,-он
неторопливо добавил:
- Зови меня Коба.
- Коба?- воскликнул Кауров.- Из романа Казбеги "Отцеубийца"?
- Да.
Кауров вспомнил выведенного писателем героя-это был мужественный го-
рец-бедняк, неизменно благородный, ловкий, безупречно верный в дружбе,
непреклонный рыцарь справедливости.
- Только зря Казбеги назвал роман "Отцеубийца",-высказал мелькнувшее
сомнение Кауров.- Это, пожалуй, дешевая приманка.
- Тебя такое заглавие задевает? Что же, сколь я могу судить, ты имеешь
для этого некоторые основания. В самом деле, кого из нас двоих можно считать
отцеубийцей?
Уже тогда, в те минуты первого свидания, Кауров уловил манеру Кобы:
риторические вопросы уснащали скупую речь.
- Мой отец-"холодный сапожник",-продолжал Коба.
"Холодный сапожник"-тот, что сидит на улице и тут же чинит обувь.
Подтвердилась догадка Каурова: да, с ним разговаривает человек из на- рода,
выходец из самых низов, знавший нужду, нищету и, наверное, с раннего детства
ненавидящий богатых.
- Сапожник,- повторил Коба.- Зачем я его стану убивать?-Он опять вы-
держал паузу после этого очередного риторического вопроса.-А твой отец
полковник. И к тому же хотя и небольшой, но все-таки помещик.