"Александр Бек. На другой день " - читать интересную книгу автора

2

Вернемся в зал Московского комитета партии,-зал, что звался красным,
ибо его стены были выкрашены темно-вишневым колером,-на заседание,
посвященное пятидесятилетию Ленина.
Пусть эта зарубка, этот вечер 23 апреля 1920 года так и послужит нача-
лом нашей хроники.
Юбилей происходил без юбиляра, Владимир Ильич не захотел выслушивать
поздравительных речей, отверг все уговоры, назвал затею никчемушной.
Передавали, что, высмеивая назначенное чествование, он обратился к са- мому
себе по Чехову: "Глубокоуважаемый шкаф!"-и сказал, что ни за ка- кие
коврижки его не заманят сыграть эту глупейшую, да и попросту неп- ристойную
роль.
Тем не менее на вечере разнесся и другого рода слух, исходивший не то
от Надежды Константиновны-вон она, очень худая, с приметной родинкой справа
на лбу, с непривычным для ее щек румянцем сидит в седьмом или восьмом
ряду,-не то от светловолосого Бухарина, поворачивающего ту- да-сюда лысеющую
голову, мальчишески непоседливого даже и тут, за сто- лом президиума, слух,
что все-таки в какой-то мере удалось уломать Ле- нина: он здесь появится,
правда, лишь после того, как отговорят орато- ры.
Докладчиком выступил Лев Борисович Каменев, тогдашний председатель
Московского Совета или, как в шутку говорили, лорд-мэр Москвы. В этой шутке
содержалось что-то меткое. Он, член Политбюро Российской Комму- нистической
партии, что вершила самую решительную в мировой истории революцию-революцию
всех обездоленных против всех угнетателей,-впрямь являл в своем облике, в
повадке некую напоминавшую о диккенсовской Англии респектабельность.
Спокойные плавные жесты подошли бы предста- вителю безукоризненно солидного,
устойчивого дела. Осанку подчеркивал красивый постав головы, которую
увенчивала русая, с отливом золота густая шевелюра, уже на висках с
проседью. Линии столь же золотистых, с рыжей окаемкой, бородки и усов были
мягки. Спокойно двигались белые породистые руки. Мягкость, природное
добродушие сквозили и в выражении голубых, выпуклых в меру глаз, взиравших
сквозь пенсне. Военного об- разца коричневая куртка, именовавшаяся френчем,
на нем как-то не заме- чалась, обмявшимися складками свободно облегала
кругловатые плечи, плотную, склонную, как говорится, к полноте, но отнюдь
еще не распол- невшую фигуру. Каменев не обладал даром сильной
самостоятельной мысли, и, вероятно, поэтому он, несмотря на эрудицию, юмор,
острый, быстро схватывающий ум, ораторскую и литературную талантливость,
оставался все же несколько безличным, бесцветным. Вместе с тем он обладал
редкой способностью резюмировать, подводить итог высказываниям,
формулировать сложившееся мнение, не впадая в крайности, в пристрастия. И
сплошь и рядом превосходно исполнял роль председателя или докладчика.
Ушли, казалось, в дымку времена, дни семнадцатого года, когда он-в ап-
реле и затем в октябре-схватывался с Лениным, получая в ответ нещадно
разящие удары. Мысль, воля, непримиримость Ильича сгибали Льва Борисо- вича.
Со склоненной повинной головой он возвращался к Ленину. И теперь эпически
спокойно, основательно, в духе своих лучших резюме произносил вступительный
доклад к чествованию Ленина:
- Человек величайшего ума, величайшей воли, величайшего напряжения и
величайшей прозорливости. Я не хочу употреблять здесь, в родной семье борцов