"Александр Альфредович Бек. Штрихи " - читать интересную книгу автора

И вот еще один случай.
К линии фронта, продвинувшейся за день на несколько километров к
западу, медленно шли две легковые машины, кое-где увязая в косяках
наметенного снега: впереди машина Рокоссовского, следом - Лобачева, где
сидел и я.
Дорогу расчищали саперы. Передняя машина неожиданно затормозила. Я
увидел нескольких саперов, сидевших на снегу, покуривавших. Рокоссовский
вышел, быстро к ним зашагал, и мы в задней машине, тоже остановившейся,
вдруг услышали его гневный голос. Я приоткрыл дверку и уловил слова.
- Фронту нужны снаряды, а вы тут штаны просиживаете, герои!
И отвернувшись, Рокоссовский пошел обратно. Даже по походке
чувствовалось, как он возмущен.
Машины двинулись, но вскоре снова остановились, когда к передней
подбежал командир. Рокоссовский поговорил с ним несколько минут, уже не
повышая голоса.
Дороги, ровные, широкие дороги, - этого постоянно и настойчиво
требует Рокоссовский от своего инженерного отдела.
Могу удостоверить: я бывал, конечно, далеко не во всех армиях, но
кое-где пришлось поездить - нигде я не видел таких хороших дорог, как на
участке армии Рокоссовского.


* * *

Вот еще несколько штрихов, которые на первый взгляд не имеют как
будто прямого отношения к деятельности командующего армией, но в них тем
не менее для меня раскрывался облик Рокоссовского.
Впервые я увидел Рокоссовского среди командиров, которым только что
вручили ордена.
Лобачев, сидевший рядом с Рокоссовским, поднялся и, покрывая шум
голосов, объявил:
- Сейчас несколько слов скажет Константин Константинович.
Рокоссовский смущенно поправил волосы и покраснел. В этот миг мне
стало ясно - Константин Константинович очень застенчив.
Как-то впоследствии я сказал Рокоссовскому об этом.
- Вы угадали, - ответил он.
Не удивительно ли, что Рокоссовский, командующий многотысячной
армией, имя которого прославлено в великом двухмесячном сражении под
Москвой, тем не менее порой краснеет, страдая от застенчивости.
Я не знаю детства и юности Рокоссовского, не знаю, как сформировалась
эта своеобразная и сильная натура, но некоторые впечатления позволили
кое-что понять.
Рокоссовский приехал в деревню, только что отбитую у немцев. Еще
дымились сожженные постройки. Стоял крепкий мороз. В мглистом, казалось
бы, заиндевевшем воздухе, пахло сгоревшим зерном; этот резкий,
специфический запах - горький запах войны - долго не выветривается. Из-под
пепелищ жители выкапывали зарытое добро. Одни куда-то везли поклажу на
салазках, другие семьями расположились у костров и что-то варили в
котелках и ведрах. Валялись убитые лошади, кое-где уже тронутые топором. В
розвальнях везли патроны на передовую; шли красноармейцы, тепло одетые,