"Юнас Бенгтсон. Письма Амины " - читать интересную книгу автора

это мир, который ты знаешь, люди больны, а персонал, санитары и врачи,
просто играют свои роли, выполняют определенные функции, это мебель с кожей.
Мир болен. А тут воскресенье, приходит мама с пирожками и напоминает тебе,
что все могло бы быть иначе. И я попросил ее не приходить. Я сказал, что сам
позвоню ей, когда снова буду готов ее увидеть. Этот день не настал.

Я встаю со скамейки. Пробую особенно не задумываться о том, как найду
обратную дорогу до квартиры брата. Если перенапрягу голову, окажусь
где-нибудь в Швеции. Предоставляю ногам вести меня обратно. И хотя они
наверняка дают круг, я дохожу. Ноги помнят дорогу.
У меня на коленях большой дизайнерский телефон. Я снова сижу на диване
брата. Нашел бумажку с маминым телефоном.
Я провожу рукой по глянцевой коже дивана. Нежный коричневый цвет. Те
коровы не ходили вблизи от изгороди из колючей проволоки. Расправляю клочок
бумажки, на котором записан номер.
Снова отставляю телефон. Слишком поздно. Я позвоню ей завтра. Сейчас
уже слишком поздно.


10

В какой-то момент я усомнился, что выбрал верную дорогу, но вот стою
перед домом. Он все такой же: большая двухэтажная фахверковая вилла, красный
кирпич, черное дерево. Разросшаяся, неухоженная живая изгородь. Я открываю
калитку и направляюсь вокруг дома к лестнице в подвал. Стучусь три раза в
дверь, никто не отвечает. Стучу снова, сильнее.
Дверь открывается, на пороге стоит Дэвид. С помятым лицом, словно он
только что оторвал голову от подушки. На нем труселя с большой буквой "S",
как у супермена из комиксов, и белая майка. Руки тонкие, белые. Он обзавелся
пивным животиком. Волосы теперь короткие, покрашены в черный и торчат во все
стороны. Он щурится на солнце, подвал позади него темен. Сначала он будто ни
черта не понимает, потом узнает меня:
- Янус, эй, это ты, Янус?

Дэвид не мог ужиться с родителями и еще в гимназии снял подвал на
вилле, владельцев которой все равно никогда не было дома. Мы проводили там
ночи, болтали, слушали музыку, пили, курили гаш. У Дэвида почти всегда был
ящик пива и пара граммов покурить. Утром я садился на свой старый женский
велосипед и, покачиваясь, ехал домой по дорожкам среди вилл.

Дэвид делает пару шагов навстречу и обнимает меня. Я пытаюсь ответить
ему тем же. Чувствую его член у своего бедра, Дэвид, наверное, только
проснулся. Он делает шаг назад и смотрит на меня. Улыбается и кивает пару
раз, берет меня за локоть и тянет в дом, в темноту. Воздух в подвале
затхлый, спертый. Когда глаза привыкают к сумраку, я узнаю все: плакаты с
рок-группами, у которых годами не выходило ничего нового; черные мусорные
мешки, заслоняющие окна, так что Дэвид может бодрствовать всю ночь и спать
днем; продавленный диван и изразцовый столик, принесенный с помойки, весь в
отметинах от сигарет. Пустые пивные банки и упаковки от пиццы тоже на месте.
Дэвид находит на полу брюки и натягивает их.