"Нестор Бегемотов. Фронты. Хроника Смутных Времен (Роман) [U]" - читать интересную книгу автора

неприятельских окопов и пушек, а в ближних зарослях еле заметно две роты
гвардейцев и пять рот самурайцев вели самое кровавое побоище, какое
когда-либо видел барон.
Хоррис понял, что самурайцы тоже нанести фланговый удар, и даже не один,
показав этим незаурядную тактическую подготовку.
- Вперед! Вперед! - завопил с дерева расстроенный барон, размахивая
биноклею. При этом он врезал ею по сосне и зачем-то разбил.
Очевидно, звон линз и возня барона привлекла внимание самурайцев, - в
сторону сосны стали прилетать пули и ядра. От одного из попаданий в дерево
Хоррис свалился головою вниз и довольно сильно ударил ее о занозистый пень.

"О, дьявол! - простонал барон. - Что-то мне не слишком повезло!"
Пальба, между тем, постепенно затихла и остатки двух рот, ранее ведомых
бароном Хоррисом, стали отходить к дивизиону. Навоевавшегося барона
подхватили за ноги и поволокли к медсанбату. Герой грязно ругался и плевал
в спины тащивших его солдат до тех пор, пока они не промокли, а он не
потерял сознание.
Солдаты свалили его возле штабной палатки ротмистра Николая Яйцева и
разбрелись, переутомившиеся в бою, по сараям. Ротмистр не сразу вышел из
палатки с бутылью японского сидра и соленым огурцом.
- Ого-го, поручик! Поздравляю вас с ярчайшим боем! Пойдемте, выпьем за
нашу безоговорочную победу!
В ответ Хоррис смог только простонать.
- Да вы никак ранены?! Отлично! Это повод, чтобы вас отметить! Вы будете
представлены к награде! - Яйцев скрылся за медалью и стал хлебать сидр в
палатке, а барон так и остался лежать под открытым небом, в тиши "полевого"
медсанбата. Внезапно он понял, что прекрасно приспособлен к военной службе,
к тому же, часа через три пришли санитары и понесли Хорриса в полковой
госпиталь.
Еще через два часа ветеринар Мерзивлян, главный консультант полковых
докторов и к тому же самурайский еврей, сделал диагноз:
- Ну что же, стул нормальный... Пахнет хорошо. Но жить не будет. Снесите
его в шестнадцатую палату, ту, что за мертвецкой.
- Вот тебе, матушка, и Варфаламеева ночь, - простонал барон Хоррис и в
очередной раз сознание изменило ему с забытьем.

28.

Солнце блистало сквозь прозрачные окна, как медный задник, а в госпитале
царил зловонный смрад, к которому привыкли даже молоденькие медсестры,
почти все уже бывшие на седьмом месяце беременности. Человек двести
контуженных и обезображенных осколками солдат сидело у стены на параше.
Оправление своих нужд превозносилось в Рядах за церемониал, но от
постоянного недоедания почти всех героев мучил запор.
Вокруг койки спящего Хорриса столпились все остальные, те, кто не
осаждал парашу.
- Гляди-ка, какой у него шишак на голове, небось буйствовать будет, -
заметил седой капрал без подштанников. Время от времени он нюхал
жевательный табак из спичечного коробка и пронзительно чихал. Любой из
чихов капрала напоминал сигнал к боевой тревоге.