"Нестор Бегемотов. Фронты. Хроника Смутных Времен (Роман) [U]" - читать интересную книгу автора

в самую толстую. Из-за азарта он вывалился через окно на перрон, а вслед за
ним (по ошибке и очень невежливо) выбросили из того же окна корнета Блюева.

29.

Через пять дней мучительных размышлений, вызванных раздвоением личности
барона Хорриса, частного пристава Хрюкова посетила идея. В это время он как
раз сидел в деревенском сортире, и благодаря ей на радостях провалился в
известное отверстие. Вызванная пожарная команда сумела вытащить пристава из
выгребной ямы и минут двадцать отмачивала водой из шланга. Сменив мундир,
Хрюков пришел в себя и, схватив бутыль своего можжевелевого самогона,
понесся, словно ведомый самим Аполлоном, к жилищу Израиль Алексеевича
Блина, как мы уже упоминали, столичного афериста и интригана.
"Значит, так, - размышлял он на бегу. - Блина надо задобрить, он,
видать, важная шишка. Хорриса же я арестую к чертовой матери! Но их же
два!.. Да! А что делать со вторым-то!
Хрюков резко остановился, так что бежавшая за ним и пытавшаяся его
укусить собачка проскочила еще метров десять и только потом обернулась на
пристава и стала весьма неблагонадежно брехать.
- Ну и черт с ним, со вторым, - решил Хрюков. - Не иначе как убьют его
самурайцы, нечего его и в голову брать.
Решив таким образом, пристав продолжил свой весенний бег.
Израиль Алексеевич сидел на завалинке и, как ни странно, вспоминал
пьяное побоище в ресторане "Либидо". Может быть, читателю это покажется
менее странным, если он узнает, что после этого эпизода Блин увез Машеньку
к себе домой и, несмотря на неоднократные стенания девушки, несколько раз
терпеливо поизнасиловал. С тех пор родственники Марии-Терезы, князь и жена
его - княгиня, буквально преследовали Блина по пятам, отчасти уговаривали,
а отчасти угрожали, требуя, чтобы он, как честный человек, на ней женился.
"Да, здесь тебе не Столица, здесь зловонная провинциальная дыра!" - в
который раз возмутился на себя Блин. Тут его благочестивые мысли расстроил
некий подозрительный шорох.
- Разрешите доложить, ваша светлость, - послышался вслед за шорохом
твердый официальный голос. - Пристав Хрюков, собственной персоной. Прибыл
засвидетельствовать Вашему превосходительству свое глубочайшее и
неизгладимое почтение, - пристав приблизился к печальному Блину.
- Апхчи! - чихнул Блин, доставая платок.
- Прошу извинить, Ваше сиятельство. Сие вызвано тем, что нахожусь при
исполнении! Льщу себя надеждою на протекцию Вашего преосвященства! -
зачастил Хрюков.
- Оставьте меня, я в печали! - простонал Блин, зажимая руками голову.
- Слушаюсь, Ваше преподобие! Приношу заверения в беспредельной
преданности! Рад стараться, ваш-выс-бродь! Не извольте беспокоиться, Ваше
первостепенство! - пристав, казалось, не уставал.
Не выдержав такой настойчивости, Блин откланялся и ретировался в
кабинет.
- Письмо пошел составлять... высочайшим особам... - прошептал пристав
Хрюков и, загоревшись служебным рвением, помчался к дому Хорриса. В память
о своем посещении он оставил на крылечке Блина бутыль можжевелевого
самогона.