"Фредерик Бегбедер, Жан-Мишель ди Фалько. Я верую - Я тоже нет" - читать интересную книгу автора

что эта система исповедует религию денег, которая заменяет Бога товарами,
комфортом, наслаждением и т. п. Все на свете превращается в товар, природа
приватизируется. Мои книги наполнены тотальным нигилизмом, абсолютным
отчаянием, довольно-таки злой (как я полагаю) сатирой на нынешний
материализм. И вместе с тем - безудержным гедонизмом, упоением минутой.
Подытоживая, можно сказать, что мои персонажи ищут скорее удовольствие, чем
счастье. Но почему? Потому, что они не способны найти счастье. Мой
пессимизм, навеянный постэкзистенциализмом поколения тридцатилетних, - род
поиска, бешено-безнадежного, когда ты влюбляешься, это длится три года,
начинаешь все сначала с кем-то другим и т. д. - словом, вроде бы ты неплохо
устроен в жизни, а в то же время чувствуешь пустоту - все это, по-моему, не
исключает метафизических исканий.
Вот этого я и ищу в литературе - ответа на экзистенциальный вопрос:
"Какого черта мы тут делаем?" Ответ я нахожу в искусстве, но это лишь слово.
"Искусство" или "Бог" - разве это, в конце концов, не одно и то же? И разве
(продолжу изливать желчь) многие не нашли для себя решение в наркотиках,
сексе, ночных клубах?.. Разве не стали ночные клубы храмами для моего
поколения? Те же обряды, та же униформа, те же церемонии... Танцплощадка -
святая святых, house music - вместо песнопений, а водка с тоником несет
"благую весть" и заменяет церковное вино, соединяя присутствующих в каком-то
странном причастии! (Ладно, хватит, я успокоился.) Я упрямо критикую
систему. Однако уже несколько лет мы наблюдаем, как подвергаются нападкам
ценности, которые я хочу защитить: демократия, свобода слова и передвижения,
свобода не закрывать лицо и волосы, если ты женщина... Вынужден признать:
мне нравится система, которую я критикую, именно потому, что она позволяет
себя критиковать. При любой другой, независимо от ее происхождения и
местонахождения, мне бы заткнули рот, отрубили руки, подвергли бичеванию, а
может, убили бы, лишь бы не дать высказаться. Покуда это еще возможно, я
хотел бы поговорить с тобой о Боге - начистоту, без формализма, когда надо,
резко, даже если я впаду в богохульство и признаюсь, что не прочь выступить
обвинителем Бога, хоть и не собираюсь стать адвокатом дьявола.
Кое-кто во имя Бога себя не жалеет, чтобы укокошить побольше народа.
Опять-таки во имя Божие совершались Крестовые походы, действовала
инквизиция, и немало иных бедствий было принесено людям - по инициативе или
с одобрения Церкви. Мне кажется, твой Бог, которого нам представляют в
качестве синонима любви, сегодня стал синонимом конфликтов, самоубийств,
ненависти, кровопролития, смерти... Я читал выступление лауреата Нобелевской
премии португальского писателя Жозе Сарамаго, который говорит, что виной
этому насилию Бог, идея Бога. Он сожалеет, что Бог не умер, вопреки
утверждению Ницше.
Мы с тобой знакомы, ты в значительной мере ответствен за мое
религиозное воспитание и не производишь впечатления епископа-ретрограда,
даже если твое слово должно быть словом Церкви, - в силу всех этих причин,
казалось мне, нам обязательно нужно встретиться снова, чтобы я попытался
разобраться в своем отношении к трансцендентному. Вот! Мне не терпелось
выложить все это тебе - человеку Церкви... И я спешу услышать твои ответы.
Жан-Мишель ди Фалько: Другого вступления к нашей теме я от тебя и не
ждал. Твоя горячность меня ободряет: она соответствует образу, в котором ты
стараешься предстать. По крайней мере в этом ты себе не противоречишь.
Ты выдал мне все одним духом, но мы попробуем коснуться этих вопросов