"Чарльз Биркин. Око за око (Сб. "Око за око")" - читать интересную книгу автора

естественно, никакой возможности вовремя его отменить. К тому же, ему
снова пришлось надевать свой форменный костюм, который он уже снял. Ведь
он знал, что этот чертов старик щепетилен относительно разных условностей.
Открылась дверь, и дворецкий отступил в сторону, пропуская Джорджа
вперед. Ярроу с интересом огляделся вокруг: раньше ему никогда не
доводилось бывать в этом кабинете.
Доктор Питере был в своем белом "рабочем" халате. Ярроу стоял перед
ним, в одной руке держа фуражку, а в другой - чемоданчик. Дверь за шофером
закрылась.
- Подними руки, - рявкнул позади мужской голос. Ярроу инстинктивно
обернулся и увидел направленное на него дуло револьвера и пристальный
взгляд Тони Картера.
- Что все это значит? Что здесь за игра? - хрипло спросил Ярроу.
- Мы узнали, что убийца - это ты, - тихо сказал Питере. - Несколько
дней назад мне в руки попала недостающая улика. Я мог бы передать тебя
полиции, и тебя бы повесили, но такую свинью, как ты, мало повесить. У
меня есть свидетельство, сделанное под присягой одним из людей, хорошо
тебя знавших, что ты находился тоща возле места преступления.
Смит выступил вперед и щелкнул наручниками на запястьях Ярроу.
- Что вы собираетесь со мной делать? - спросил он, на этот раз
действительно испугавшись. На неподвижных лицах трех окружавших его людей
не отразилось ни тени жалости. Питере подошел к шоферу с тампоном в руке.
Ярроу почувствовал сладкий тошнотворный запах. Он начал отбиваться, но
Картер бросил его на пол.., ему стало душно... Он задыхался.., он услышал
приглушенное ворчание и проклятие, когда один из его беспорядочных ударов
достиг цели, но звук казался очень слабым и далеким.
Придя в себя Ярроу обнаружил, что лежит на длинном белом столе. Он
попытался пошевелить рукой, но что-то удерживало ее, будто она была в
тисках. Ноги его были также привязаны к столу с помощью толстых кожаных
ремней. Он, абсолютно нагой и беспомощный, лежал под ослепительно яркими
лампами, висевшими над операционным столом. Насколько он мог видеть, в
операционной никого не было, кроме него. Он чувствовал тошноту, буквально
заполнявшую его тело. Ярроу напряг мышцы, и они тугими узлами выстудили
из-под ремней. Повернув голову налево, он увидел свою одежду, сваленную в
кучу на полу. Свой пиджак и жилет, брюки, массивные ботинки, краги и
форменную фуражку.
Ему не о чем беспокоиться, уговаривал себя Ярроу, старый Питере
блефует. Он, небось, рассчитывал, что Ярроу начнет паниковать и сознается.
Хорошо, он покажет старому негодяю, кто из них лучший обманщик.
Он не верил, что у старика есть доказательства. Он еще привлечет
Питерса к суду за это, пусть тот не сомневается.
Ремни до боли сдавили руки и лодыжки. Ярроу начал думать, где же
старик и какой дьявольский план он задумал. Он ждал момента, когда придет
Питере, и это ожидание действовало ему на нервы. Потянул за ремни, но это
движение причинило еще большую боль. Лицо его покраснело, а на лбу и на
волосатой груди выступил пот; дыхание сбилось, так как он прикладывал все
силы, чтобы освободиться от пут.
Вдруг он услышал, как открылась дверь, и по направлению к нему
послышались мягкие шаги. На докторе Питерсе был все тот же белый халат, и
он катил тележку, на которой рядами были уложены хирургические инструменты