"В.А.Беднов. За голубыми горизонтами (морской сборник) " - читать интересную книгу автора

ширины, с двумя мачтами-однодревками, полусшитое корнями, полусбитое
гвоздями, из которых едва ль пятая часть были железные. Палубы на карбасе
обыкновенно не полагалось, на корме и на носу небольшие навесы образовали
конурки, где, на кучах клади, только русская спина, и только одна спина,
могла уютиться, скрутясь в три погибели. Вследствие чего, как вы сами
усмотреть благоизволите, в середину судна белый свет и бесцветная вода
сверху и снизу, справа и слева могли забегать и проживать безданно,
беспошлинно. Посудина эта, или, выражаясь учтивее, этот корабль, - а слово
корабль, заметьте, произвожу я от короба, а короб от коробить, а коробить от
горбить, а горб от горы; надеюсь, что это ясно; какие-то подкидыши этимологи
производят корабль от какого-то греческого слова, которого я не знаю, да и
знать не хочу, но это напраслина, это ложь, это клевета, выдуманная
каким-нибудь продавцом грецких орехов, я, как вы изволите видеть, коренной
русский, происхожу от русского корня и вырос на русских кореньях, за
исключением биквадратных, которые мне пришлись не по зубам, а потому, за
секрет вам скажу: терпеть не могу ничего заморского и ничему иностранному не
верю, - итак, этот корабль, то есть этот карбас, весьма походил на ладию,
или ладью, или лодку, древних нордманнов, а может статься, и аргонавтов, и
доказывал похвальное постоянство русских в корабельной архитектуре, но с тем
вместе доказывал он и ту истину, что мы с неуклюжими карбасами наследовали
от предков своих славено-руссов отвагу, которая бы сделала честь любому hot
pressed, силой завербованному моряку, танцующему под свисток man of war* на
лощеной палубе английского линейного корабля, или спесивому янки**, бегущему
крепить штык-болт по рее американского шунера. (* Военный (англ.). ** В
насмешку англичане называют североамериканцев yankee. (Прим автора).)
Да-c! Когда вздумаешь, что русский мужичок-промышленник, мореход на
какой-нибудь щепке, на шитике, на карбасе, в кожаной байдаре, без компаса,
без карт, с ломтем хлеба в кармане плывал, хаживал на Грумант, - так зовут
они Новую Землю, - в Камчатку из Охотска, в Америку из Камчатки, так сердце
смеется, а по коже мурашки бегают. Около света опоясать? Копейка!
Послушайте, как он говорит про свои странствия, про которые бы французы и
англичане и в песнях не напелись и в колокола не назвонились, и вы
убедитесь, что труды и опасности для него игрушка. "Забрались мы к
Гебридским да оттуда на перевал в Бразилию, в золотое царство махнули. Из
Бразилии перетолкнулись в Камчатку, а оттоль ведь на Ситку-то рукой подать!"
Вот этаких удальцов подавай мне, - и с ними хоть за живой водой посылай!
Океан встрелся? Океан шапками вычерпаем! Песчаное море? Как тавлинку,
вынюхаем! Ледяные горы? Вместо леденца сгрызем! Где ж это сударыня
Невозможность запропастилась? Выходи, - авось на подметки нам пригодится!
Под кем добрый конь авосьмасти, тому лес не лес, река не река: куда ни
поскачет - дорога, где ни обернется - простор. На кита так на кита, экая
невидаль! Зубочисткой заострожим! На белого медведя? Щелком убьем; а в
красный час и лукавый под руку не подвертывайся. Нам уж не впервые на зубах
у него гвозди ковать, в нос колечко вдевать Правду сказать, русак тяжел на
подъем; раскачать его трудно; зато уж как пойдет, так в самоходах не
догонишь. Куда лениво говорит он первое "ась?". Но когда после многих: "Да
на что мне это! Да к чему мне это! Живет и так; как-нибудь промаячим!" -
доберется он до "нешто попытаем!" да "авось сделаем", так раздайтесь,
расступитесь: стопчет - и поминай как звали! Он вам перехитрит всякого немца
на кафедре, разобьет француза на поле и умудрится на заводе лучше любого