"Павел Бажов. Уральские были" - читать интересную книгу автора

была пьяна толпа, она всегда старалась вызвать на первый удар и полностью не
наваливалась, а фигурировала в качестве свидетелей, которые вмешивались в
случае надобности в драку, но не иначе, как подыскав благовидный предлог:
"Ты дерись, а меня не задевай. Меня толкаешь? Получи!"
В отношении драк с приказными, сколько помню, вызовы к кабаку не
применялись. Приказных старались поймать в месте их сборища: на какойнибудь
вечеринке, на свадьбе и также старались "довести".
Так как приказные тоже были пьяны, то это легко удавалось, и драка
происходила "в полное удовольствие", кончаясь иной раз серьезным
членовредительством. При этом победа неизбежно оставалась на стороне
рабочих, которые имели неисчерпаемый резерв в случае, если начинали дело
маленькой группой.
Особенной остротой отличались столкновения рабочих с приказными во
время маевок. Маевки эти справлялись в Сысертском округе с давнего времени.
От отца я слыхал, что его дед - рабочий Полевского медеплавильного завода
был убит во время маевки за Гумешевским рудником каким-то заводским
сержантом, которого рабочие тоже убили, втоптав в тинистый берег речушки, за
что потом жестоко поплатились. Это было не менее как девяносто лет тому
назад.
В конце семидесятых и в первой половине восьмидесятых годов маевки в
Сысерти все еще не имели характера революционного рабочего праздника, но
постоянные столкновения рабочих с приказными были показательны.
Так как заводские драки имели определенное направление против не в меру
усердных заводских служак, то этими драками усиленно интересовалось
начальство. Всегда старалось узнать - кто зачинщик? Этих зачинщиков держали
на учете, но крутые меры к ним не всегда применяли. Начальство само их
побаивалось, так как большинство зачинщиков было из таких рабочих, которым
оставалось терять очень немного.
Иногда эти "зачинщики" доходили до "смертоубийства". Их судили и
ссылали. Некоторым удавалось бежать, и их старательно укрывали по заводам.
В пору моего детства наиболее ярким из таких каторжан был Агапыч
(Громов).
Он в одной из заводских драк пырнул ножом какого-то маленького
заводского начальника и пошел за это в Сибирь. Оттуда не один раз уходил и
иногда годами жил в Сысерти и других заводах округа. В удаленных от центра
улицах ему можно было жить в открытую и даже иногда "погулять в кабаке",
когда там не было большого стечения народа.
Рабочие относились к нему, как к своему лучшему товарищу, заводское
начальство и полиция побаивались "отпетого" человека.
У нас, помню, Агапыч бывал не один раз. Мать по этому случаю "гоношила
пельмешки", а я получал от отца наряд "слетать" к Парушке, к Изюминке или к
Зимовскому, судя по тому, в котором из кабаков нашей улицы в то время
кредитовался отец.
Больше одной бутылки, сколько помню, не пили, а это для двоих, "крепких
на вино" людей было пустяком.
Разговоры велись самые неинтересные для меня, и я даже удивлялся, как
это Агапыч - знаменитый заводский разбойник - мог разговаривать о сдаче
кусков, о браковке железа, о ценах на зубленье напильников. Еще более
расхолаживало меня, когда этот белобрысый человек с необыкновенно длинными
руками начинал жаловаться на свою жизнь.