"Павел Бажов. Уральские были" - читать интересную книгу автора

землю по уставным грамотам только 1 сентября 1879 года.
В конце прошлого столетия Турчанинрвы представляли не более как старое
имя. Фамилия Турчаниновых давно уж разбилась на ряд ветвей. Приплелись сюда
люди с другими именами, они приспособились к владельчеству "с бочку":
получили какую-нибудь долю в приданое за дочерью или "владельческой
племянницей". Эту владельческую мелочь старые заводские служаки, гордившиеся
былым могуществом Турчаниновых, презрительно называли "заводскими пьявками".
Дробность владения позволила более ловкой и близкой к верхам семейке
Соломирских скупить большую часть владения и стать тем заводским барином,
прихотью которого определялось заводское производство.
Во времена моего детства как раз заканчивалась борьба Соломирских за
владение с последней Турчаниновой.
Так и говорилось: на половине Турчаниновой, на половине Соломирского,
но больше "половины" звались по управляющим, которых тоже было двое: Трубин
и Черкасов.
Нужно сказать, что рабочие и служащие, кроме "прихвостней", относились
к этой борьбе с насмешкой.
Борьба, однако, была слишком неравна. У Соломирского было девяносто
частей владения, а у Турчаниновой таял последний десяток, переходя через
вторые и третьи руки к ее противнику. К концу восьмидесятых годов
Турчанинова была сведена на положение "прихлебательницы", с которой
перестали считаться. Ее дети уже вовсе не имели никакого значения.
Единственным владельцем заводов остался Соломирский.

ТУРЧАНИНИХА

"Марья Антоновна - ангел небесный", - говорили о ней заводские
"присудари" и их жены. Слово "небесный" обязательно прибавлялось. Думали,
видно, что одного слова "ангел" мало.
"Марейка-сука", - коротко определяла мастеровщина.
Одни в своем определении налегали на внешность, другие - на внутренние
качества.
Даже в пору увядания Турчаниниха была красивая, хорошо одетая женщина.
Немудрено, что в годы молодости она закружила, завертела последнего
Турчанинова и разорила его дотла. Мотать она умела мастерски. В последние
годы своего владельчества, не выезжая из Сысерти дальше Екатеринбурга, она
ухитрялась спускать такие суммы, которые по тому времени были огромными.
Иногда, впрочем, на нее находила полоса экономии и хозяйственности. Что
это была за хозяйственность, лучше всего показывает "индюшачий завод".
Турчаниниха как-то узнала, что в Екатеринбурге на базаре индюшки
дороги, и решила устроить специальный "индюшачий завод". Для начала под
индюшек был отведен нижний этаж бывшего турчаниновского дома в
Екатеринбурге. Потом одного этажа оказалось мало, пришлось переселиться в
верхний.
Увлечение продолжалось несколько лет. К столу подавались "свои"
индюшки, но когда Турчаниниха спросила, можно ли часть индюшек пустить в
продажу, то приставленный к этому делу "счетный человек" объяснил, что
продавать-то нечего, да и "своя" индюшка не может пойти по рыночной цене:
она раз в десять дороже.
На этом "индюшачья затея" и кончилась. В результате пришлось вывозить