"П.П.Бажов. Повести, очерки, публицистика (Собрание сочинений в трех томах. Том 3)" - читать интересную книгу автора

они "знают словинку", держалась твердо.
"СТАРИКИ"
В заводах было довольно много так называемых стариков. Название
условное. Оно применялось ко всем, кто уже не годился в тяжелую фабричную
работу, хотя возраст их был еще далеко не стариковским.
Тяжелый труд с детства, двенадцатичасовой рабочий день быстро
изнашивали человека. Поступив с двенадцати-пятнадцати лет в "огневую
работу", он к тридцати пяти - сорока годам становился уже инвалидом.
Начинались головокружения, обмороки, и рабочий вынужден был уходить с
фабрики. Заводоуправление, однако, вовсе не склонно было рассматривать этих
"изробленных" людей инвалидами и обычно, чтобы не платить пенсии,
рассчитывало их за "проступки".
Иногда, впрочем, начальство "благодетельствовало", назначая такого
изношенного человека в сторожа, в "огневщики" и на другие должности, которые
оплачивались от пяти до восьми рублей в месяц. ( Сторожа по охране от лесных
пожаров в летнее время. (Прим. автора.))
Человеку в сорок лет, когда еще семья в большинстве "не на своих
ногах", существовать на такой заработок было невозможно, и "старики"
вынуждены были искать кусок хлеба каким-нибудь другим путем.
Значительная часть "стариков", как уже упоминалось раньше, становились
"возчиками"; часть устраивалась в мелких мастерских, где их эксплуатировали
еще беспощаднее, чем на фабрике; часть промышляла по мелочам: поделкой из
дерева и железа, старательством, рыбешкой, охотой.
"Пристроенные" по сторожевским должностям подрабатывали себе кусок
плетеньем корзин и "решеток" (бельевая корзина из березовой стружки),
починкой отопков (Изношенная рабочая обувь. (Прим.автора.)), а также
изготовлением спичечной соломки. Почти в каждой сторожке можно было видеть
трехчетвертовые осиновые чурбаны, которые вручную раскалывались и
острагивались в тонкую круглую палочку-соломку. Эта соломка связывалась
пучками по сотне штук и шла на спичечный завод. Заработок от соломки был
постоянный, но такой скудный, что за эту работу можно было браться лишь от
длительной безработицы.
Пенсионеров, которые бы могли жить на свою пенсию, в заводах вовсе не
было. По какому-то старинному положению, оставшемуся еще от поры
крепостничества, заводоуправление в некоторых случаях обязано было выдавать
пенсии, но они назначались в таком размере, что походили больше на
издевательство, чем на пособие.
Помню, моя бабушка, муж которой проработал на заводе свыше тридцати
лет, получала свою вдовью половину в размере восьмидесяти четырех копеек в
год. Это, впрочем, считалось неплохо. Бывали получки еще забавнее. Мне,
например, в конце восьмидесятых годов приходилось знать в Северском заводе
старуху, которая получала в год четырнадцать копеек. К этой пенсии
добавлялось право срубать ежегодно тридцать - пятьдесят жердей, десять
бревен и получить три куба дров. По части лесных материалов, как видно,
заводоуправление не скупилось. "Руби, дескать, старушка, бревна, жерди и
дрова, вот и сыта будешь. Да еще на прокорм дополнительно получи
четырнадцать копеек. Помни, что усердная работа за заводами не пропадет".
При этом, однако, заводское начальство следило, чтобы старухи
пенсионерки не вздумали передавать свое право на беспошленную рубку леса
кому-нибудь, кроме своих ближайших родственников. В случае нарушения этого