"Эрве Базен. Анатомия одного развода [love]" - читать интересную книгу автора

на минуту будет. Одиль трудно назвать недотрогой, но она благоразумна: когда
приходится подолгу ждать то здесь, то там, такого сорта любезности
принимаешь без лишней резкости, и если отвечаешь сухим тоном, то он все же
смягчается улыбкой.
Другой посетитель, менее решительный, который, видимо, уже поразмышлял
над тем, чего ради эта цыпочка так упорно здесь околачивается, начал было ей
подмигивать левым глазом; две смазливые девчонки, сидевшие на вертящихся
табуретах перед стойкой бара, повернулись в сторону Одили и уставились на ее
голубое платьице, почти всегда обеспечивающее излишний успех его владелице.
Глаза Одили, тоже голубые, но с металлическим отливом, смотрели прямо перед
собой, взгляд ее был жестким, как щит. Надоели ей уже все эти парни,
осточертело ей ради Луи сидеть здесь за кружкой желтоватого пива с остатками
пены по краям. Ну что за дрянная должность - все еще числиться той, другой!
Если парень пропустил свидание или нахально удрал, потому что девушка на
десять минут опоздала, то ему дают отставку! Мужчине не преуспеть в любви
без пунктуальности, терпения, траты драгоценного времени. Одарить куда
проще! Но ведь брошка или колье свидетельствуют лишь о содержимом бумажника,
а отнюдь не о пылкости чувств. Даже когда девушка считает, что все это
вполне естественно, она отлично знает, что самое драгоценное, чем ее;
одаривают, - время...
И однако! Свежеотлакированным ноготком Одиль теребит родинку на
подбородке... И однако, вы все пересматриваете, вы полностью изменяете своим
принципам, если вместо юноши вам достался женатый мужчина, да еще к тому же
отец семейства. Ибо тогда все бывает совсем по-другому. Временем своего мужа
располагает за натуральную ренту его жена, она вроде арендаторши, не так ли?
И в те минуты, которые удается урвать, биение сердца так зависит от ударов
стенных часов. Надо выкроить эти минуты, надо сделать их упоительными, надо
принять как должное то, что близкий человек очень редко бывает с вами, чаще
- без вас, что по поводу ваших забот его уста хранят молчание, но всегда
готовы целовать вас, - нет, все совсем не просто. Такую женщину, пожалуй,
можно считать примерной, хоть с этим не согласятся суровые блюстители
нравов, которые не способны осознать, что значит быть безмерно преданной
мужчине, которого - увы! - приходится делить. После Лии Иаков должен был
томиться семь лет, пока он добился Рахили, так утверждает Ветхий завет. Но
это же можно толковать иначе: Рахиль терпела целых семь лет, пока не
добилась Иакова. Что же касается долгого ожидания и чуткости, то едва ли
Алина уделила Луи хотя бы десятую долю того, что дала ему она, Одиль, разве
не так? Из пяти лет не меньше трех ушло на ожидание и беспрестанное
посматривание на часы - в кафе, в гостиницах, в магазинах в музеях, в метро,
на улице; бесконечное ожидание то там то здесь этого человека, который,
боясь, что его могут застигнуть на месте преступления, редко проводил ночь у
Одили и даже сейчас придавал какой-то романтический налет этой долгой игре в
прятки и получал от нее письма на адрес своей матери. То, что творилось там,
напротив в суде, произошло с большим опозданием. Одиль уже не могла больше
оставаться за бортом его жизни, так же как Луи не мог больше оставаться
двоеженцем. Ему уже давно пора было обрести свободу, решительно сбросить с
себя семейные узы одним движением плеча, как он умел сбрасывать подтяжки,
прежде чем кинуться к дивану
- Ну вот, все кончено. Теперь судебным крючкал остается завершить свое
дело.