"Джош Бейзел. Бей в точку " - читать интересную книгу автора

Характерно, что впоследствии они говорили о своей отправке в Аушвиц как
о большой удаче: их не пристрелили в лесу польские ищейки и не сгноили в
концлагере.* В Аушвице им дважды удалось связаться друг с другом с помощью
коротких записочек, что, по их признанию, помогло им без труда дотянуть до
дня освобождения.
______________
* Помимо лагеря смерти - Биркенау - в Аушвице был также
исправительно-трудовой лагерь Моновиц. Это давало один шанс из пятисот на
спасение, благодаря чему мы, собственно, и знаем про Аушвиц. Ибо шанс на то,
чтобы выжить в лагере смерти, был один из семидесяти пяти тысяч.


Похоронили их рядом с дядей Барри, братом моей матери, который на
старости лет малость свихнулся и заделался ортодоксальным евреем. Для моих
предков, хотя они и считали себя евреями (например, поддерживали Израиль,
даже побывали там, и то, с какой быстротой мир принялся демонизировать
новоиспеченную страну, приводило их в ужас), это означало некую моральную и
интеллектуальную ответственность, к религии же они относились как к
шарлатанству, замешанному на крови. Что касается моей матери, то она,
задолго до обращения своего брата, успела перепробовать все мыслимые формы
религиозного протеста. А весь протест дядя Барри свелся к тому, что он
облачился в одежды обитателя еврейского местечка в Польше сороковых годов
девятнадцатого века.
Моя мать, прилетевшая на похороны, поинтересовалась, хочу ли я, чтобы
она осталась в Штатах, или я предпочитаю перебраться в Рим. Мой отец,
спасибо ему, притворяться не стал: он прислал мне путаное, где-то даже
трогательное письмо о взаимоотношениях со своими предками и о том, что, хотя
годы идут, мы этого, в сущности, не замечаем.*
______________
* Мои родители давно развелись. Мать стала агентом по продаже
недвижимости, а отец, итальянец по рождению (но, добавлю в скобках, не
сицилиец), переехал в Риверсайд, что во Флориде. По последним сведениям, он
был владельцем привилегированного ресторана, называть который я не стану. У
них обоих сейчас другие фамилии, и я с ними не поддерживаю никаких
отношений.

Мне не составило особого труда убедить Барри в том, что лучше оставить
меня жить в опустевшем доме. В пятнадцать лет я был такой здоровый амбал с
повадками пожилого доктора-еврея с польской примесью, большой любитель
бриджа. Вообще говоря, Барри и его жена не горели желанием ввести в семью из
четырех детей человека, которого родители бросили сразу после его рождения и
который однажды, придя домой, застал своих приемных родителей погибшими в
результате насильственной смерти. Вдруг я сделаюсь опасным?
Вот именно. Правильно мыслите, господа хорошие!

Я искал опасности, мысленно ее облагораживая. Как всякий американский
мальчишка, я подражал Бэтмену и Чарльзу Бронсону в "Инстинкте смерти". Я не
располагал их возможностями, зато у меня не было и таких расходов. Я даже не
сменил ковры в доме.
Я сразу посчитал, что у меня нет иного выхода, кроме как взяться за это