"Ирина Баздырева. Тайландский детектив" - читать интересную книгу автора

Как-то Александр Яковлевич говорил, что нет ничего лучше, чем
действовать в момент смертельной опасности, потому что покорное ожидание
неизбежного конца высвобождает в человеке мощные инстинкты, которые не
каждый способен обуздать. Хватит ли у нее духа, чтобы разозлить своих
истязателей настолько, чтобы те в порыве гнева сразу же убили ее, не мучая.
Нутро ее дрожало от животного ужаса истеричной мелкой дрожью. Плохо. Так у
нее никогда не хватит решимости приступить к задуманному, но может все
обойдется, если она будет сидеть тихонько, не привлекая к себе внимания.
Вдруг они позабудут о ней. Может ее удерживают как заложницу ,чтобы
потребовать за нее выкуп? Может ее просто пугают, а когда она поклянется
молчать, отпустят?
Катя попыталась поднять голову. Ой, мамочка! Боль резанула по затылку и
плечам. Она застонала и, разлепив глаза, оглядела бамбуковую хижину с низким
потолком, циновками на полу, разбросанную повсюду бумагу и банки из-под
пива. Кроме стола, табурета и ящиков, стоящих вокруг него, в этой душной
конуре, не было больше ничего. Двое тайцев, склонившись над грубо
сколоченной столешницей, втягивали носом через полые соломины, рассыпанный
по ее поверхности, поблескивающий, в свете керосиновой лампы, белый снежный,
порошок. Между этими кокаиновыми дорожками и липкими лужицами копошились
какие-то насекомые. Третий таец курил скрученный из обрывка газеты "косяк".
Эта троица худосочных мужчин не производила устрашающего впечатления.
Гораздо больше в этот момент Катю донимало какое-то насекомое, ползающее по
щеке, вызывая нестерпимый зуд. Над керосиновой лампой вился рой мошкары,
свободно залетающей в единственное, не застекленное окно и хотя соломенная
циновка на нем была подвернута, в хижине стоял неистребимый запах кислятины.
Тайцы, подняв головы, рассматривали ее лихорадочно блестевшими глазами
и их выражение, чуть не лишило Катю присутствия духа. Но ведь известно, что
вывести наркомана из себя как нечего делать, только бы кто-нибудь из них,
понимал английский. Чтобы отвлечься от них, она перевела взгляд на дверь,
хлипкую и перекошенную, возле которой в углу стоял, прислоненный к стене,
автомат. Еще один висел у окна под выдранным из журнала снимком обнаженной
красотки, стоящей на коленях в пенных волнах вечернего прибоя. Под ним
валялся, брошенный на пол, комковатый выцветший тюфяк.
Поднявшийся крик, отвлек Катю от дальнейшего осмотра этого гадюшника.
Спорили два молодых тайца, видимо призывая третьего, старшего, рассудить их.
До того, он, не вмешиваясь, курил себе свой "косяк", но когда дело дошло до
потасовки, стукнул кулаком по столу, крикливо выдав длинную тираду, которую
выслушали в почтительном молчании, и показал на одного из спорщиков. Тот
вскочил, не обращая внимания на бурные протесты отвергнутого и жадно глядя
на пленницу, подошел к ней вплотную.
-Уф-ф... - Катя отвернулась, чтобы хоть как-то спастись от тяжелого
запаха, давно не мытого, тела и затхлой одежды, за что получила полновесную
пощечину.
Подобная реакция была понятна, если учесть, что у парня явно не все в
порядке с психикой, стоило только посмотреть на судорожную мимику его
костлявого лица. Из-за худобы его возраст не поддавался определению. Его
кожа была изрыта следами оспы, а короткая верхняя губа оказалась вздернутой
настолько, что открывала выдававшиеся вперед зубы. С такой "голливудской
улыбкой" этот красавчик не смог бы обольстить и каракатицу. Не прибавлял ему
шарма короткий приплюснутый нос, низкий лоб и нездоровый румянец на впалых