"Ирина Баздырева. Увидеть Мензоберранзан и умереть " - читать интересную книгу автора

выходки. Одним словом, друг.
Со всех концов Мензоберранзана к храму Ллос стекались вереницы
светящихся дисков, что само по себе представляло необычайно праздничное
зрелище. Темный отполированный камень купола храма словно втягивал в себя
длинные извивающиеся разноцветные нити влетающих в него друг за другом
дисков. Освещенный дополнительной не яркой иллюминацией город выглядел еще
более фантастичным и прекрасным.
На Нику нашло острое чувство отторжения окружающей действительности.
"Что я здесь делаю? Я не должна быть здесь. Это все не имеет ко мне никакого
отношения, потому что, всего на всего, мираж, сон. Он должен исчезнуть. Все
так нелепо". Возможно, именно сейчас до нее стала доходить вся реальность ее
положения. С того момента, как она очутилась в Мензоберранзане в теле
Фиселлы, события развивались настолько стремительно, что она не успевала
осмысливать их, и тоска навалилась на нее оттого, что ей уже не приходило в
голову сомневаться в реальности своего пребывания в этом мире, в чью жизно
она против воли втягивалась.
- У Фиселлы не было друзей, - вдруг сказал Клопси, шевельнувшись за
корсажем - Ее ненавидели. Ничего особенного. Для дроу, это обычное
состояние. Каждый дроу кого-нибудь да ненавидит. Здесь просто не знают иных
чувств кроме ненависти, страха и лжи. Если приходиться помогать, то только в
том случае, если это сулит выгоду. - Клопси замолчал, и словно решившись,
спросил: - В том, вашем мире у вас были... друзья?
- Да, - кивнула Ника, и тепло улыбнулась, вспомнив ироничных, вечно
подкалывающих друг дружку Валю и Женю, здравомыслящую Наташу и ко всему
подходящего скептически Вадика. - Только они у меня "зубастые".
Они наверняка уже поняли, что с той Никой, что-то не так, и взяли
несчастную Мать Первого Дома Мензоберранзана в крутой оборот. А если учесть,
в каком скверном состоянии должна была проснуться Ника на следующее утро
после попойки, то Фиселлу оставалось только пожалеть. Эти соображения
подняли Нике настроение. "Не зная броду, иди на фиг", - говаривали ребята.
- О! - обрадовался Клопси. - Они, наверное, уже растерзали ее. Пусть
так и будет.
- Ну, понятно как ты предан мне, своей владычице, маленький мошенник.
- Я хочу, что бы вы навсегда остались моей владычицей, - пробормотал
Клопси и тут же, словно признавшись в чем-то, очень сокровенном, притих.
Ника, щадя его чувства, смолчала, будто и не расслышала этих слов.
Заняв в храме предназначенное ей место напротив алтаря в виде
мраморного паука, Ника, что бы не видеть его бурую от засохшей крови спину,
закрыла глаза и незаметно для себя вздремнула под тягучее, монотонное пение
во славу Ллос, не обращая внимания на холодный камень кресла в котором
сидела. Такие кресла, окружавшие алтарь, имела каждая, из Матерей шести
Правящих Домов. За креслами толпилась свита, разодетая в цвета Дома, к
которому она принадлежала. Были здесь черные, серые, синие свиты, коричневые
похожие на монахов и, разумеется, зеленые цвета Дома Кьорл Одрант.
Перед алтарем, воздев к нему руки, стояла жрица, моля Ллос о том, чтобы
она снизошла до жертв, что будут принесены ей во время поединков первых
оружейников. Верховной Жрицы на службе не было, но это, похоже, никого не
волновало, а, значит, в том, что она отсутствует, не было ничего особенного.
И Ника, сладко посапывая, едва не пропустила окончание службы, если бы ее
вовремя не разбудил Клопси, легонько ущипнув за грудь.