"Ирина Баздырева. Увидеть Мензоберранзан и умереть " - читать интересную книгу автора

остались за колоннами, за которые им заходить не полагалось.
Оставшись одна в этой "зоне отчуждения", еще не дойдя до кресел,
которые были уже почти все заняты, Ника решила прояснить вопрос, который все
больше занимал ее, а потому замедлила шаг.
- Я смотрю, твою госпожу судьба просто балует: почет, положение,
богатство, власть. Чего ради она сбежала от всего этого? А? Эй, ты меня
слышишь?
- Она не сбежала, а оставила все это всего лишь на три дня.
- Причина?
- Я не знаю ее, моя владычица.
- Не втирай мне, понял! - разозлилась Ника: до кресел оставалось всего
ничего. - Ты сам мне говорил, что ты, якобы, единственный, с кем она
общалась. Раз ты ее поверенный, то должен знать причину, почему я здесь.
- Должен, но не знаю, - он беспокойно завозился между ее грудей.
- Тебе там как? Хорошо? - насмешливо поинтересовалась Ника.
- Мне никогда не было так чудесно, - серьезно и проникновенно отозвался
кроха, вызвав у Ники ироничную улыбку, но она тут же сошла на нет, едва
девушка подошла к кругу кресел.
Незанятым оставалось одно кресло и трон.
- Я должна занять трон?
- О, нет... - шевельнулся беспокойно Клопси.
- Поняла...
Из-за колонны, одновременно с ней, появилась величественно шествуя
старая жрица в черных одеждах, расшитых фиолетовыми пауками. Голову ее
облегал черный чепец, обрамляя морщинистое, властное лицо. Двигалась она
медленно, опираясь на посох увенчанный хрустальным шаром, заключенным меж
лап серебряного паука. Ника заметила длинные, загибающиеся ногти старухи и
восхитилась про себя: "Вот это маникюрчик". На груди жрицы висел медальон в
форме того же паука, сидящего в центре ажурной паутины. Еще немного - и у
Ники, она это чувствовала, начнется арахнофобия. Во всем чувствовался явный
переизбыток пауков. Ника остановилась у кресла, пустовавшего рядом с троном.
Все присутствующие здесь Матери главенствующих Домов встали и поклонились то
ли ей, то ли Великой Жрице. Ника, украдкой, с интересом оглядела их. Все
возглавлявшие влиятельные Дома Матери казались старше Ники, кроме одной. Эта
Мать, носящая зеленые одежды, шитые золотой нитью, приходилась ей почти
ровесницей. Кроме этого Ника почувствовала некоторую неловкость от того, что
все они были довольно скромно одеты, без того изобилия украшений, что были
на ней.
Верховная Жрица медленно опустилась на трон, дав знать остальному
собранию, что и они могут занять свои места. Устроившись на своем месте,
Ника решила, что теперь можно и вздремнуть, сохраняя на своем лице выражение
неусыпного внимания, как она это частенько проделывала на лекциях по
философии.
Верховная Жрица гневно оглядела присутствующих и особо, как показалось
Нике, посмотрела на нее, сделав какой-то знак рукой. Из-за колонны появились
солдаты, оказавшиеся при ближайшем рассмотрении женщинами. Они конвоировали
старика, бредущего со склоненной головой. Введя его в круг кресел, они
поставили его на колени перед алтарем и удалились. Старец стоял на коленях с
понуренной головой, не смея поднять ее. Его длинные спутанные белые волосы
падали на лицо. Выглядел он жалко.