"Хилари Бэйли. Невеста Франкенштейна " - читать интересную книгу автора

Шелли. Однако мысль придумывать истории о призраках принадлежала, скорее
всего, Байрону, ведь он был из тех, для кого наука не представляла особого
интереса, поскольку в те времена она вообще не входила в разряд предметов,
достойных внимания настоящего джентльмена. В страшной истории Мэри Шелли,
вопреки предложению Байрона, не было ничего сверхъестественного. Даже
наоборот, ведь Виктор Франкенштейн для осуществления своей творческой идеи
обратился не к потусторонним силам, а к науке (возможно, причиной тому стал
интерес к науке самого Перси Шелли). Но не она превратила создание
Франкенштейна в чудовище. С помощью науки Виктору удалость лишь сотворить
то, что он задумал.
И все же на "Франкенштейне" "лежат байроновские тени". Здесь
чувствуется влияние мрачных и романтичных байроновских героев - одиноких
странников, мучимых кошмарами, не находящих себе места среди людей из-за
какого-то тайного греха. Когда Мэри писала первые главы своего
"Франкенштейна", Байрон заканчивал поэму "Чайльд Гарольд", главный герой
которой и был именно таким человеком. И все же в романе Мэри Шелли не до
конца ясно, кто же является мучеником судьбы - сам Виктор Франкенштейн или
его творение. На протяжении книги они оба, каждый по-своему, становятся
одинокими и презренными изгнанниками.
Очевиден и религиозный подтекст книги. Его не могло не быть. Хотя
Годуины и являлись носителями свободомыслия, общество того времени в целом
было проникнуто христианскими идеями. Государственные законы и мораль,
книги, которые тогда читали, и картины, которые выставлялись, даже язык, на
котором говорили, - все носило отпечаток религиозности. Поэтому, когда
созданное существо называет себя франкенштейновским Адамом, признавая тем
самым себя как творение, а Франкенштейна как творца, мы без лишних слов
понимаем (так же, как понимала это и Мэри Шелли), что такое трепетное
благоговение перед Создателем. Франкенштейн взялся за роль Бога. Он создал
жизнь.
Если посмотреть с другой стороны, легко можно заметить, что Мэри Шелли
не акцентирует внимание на этой идее. Складывается впечатление, что все
сказанное ею о взаимоотношениях между создателем и его созданием связано с
политикой не в меньшей мере, чем с религией. Она выросла в среде радикалов.
Отец ее поддерживал Французскую революцию (равно как и американскую войну за
независимость), а мать даже находилась во Франции во время революции и затем
стала автором работы "Защита прав женщин". Мэри была ребенком своего
времени, который, можно сказать, вырос под красным полотнищем революции.
Более того, в дальнейшем она соединила свою жизнь с Шелли - либералом до
мозга костей. "Франкенштейн" говорит нам о том, что люди науки по тому
влиянию, которое они оказывают на жизнь человечества, могут сравниться с
Богом. Автор считает, что человек, если захочет, способен улучшить
собственную природу, и, вслед за Руссо, она утверждает, что добродетель
присуща человеку по самой его природе и является естественной для него и
только цивилизация со своей жадностью, законами и нормами, ее защищающими,
попирает добродетель.
Тот факт, что многие из нас сумели извлечь из истории Франкенштейна
лишь две основные идеи (первая связана с существованием наводящего ужас
злодея, более могущественного, чем человек; вторая вытекает из образа
обезумевшего ученого, выпустившего зло в мир людей), больше характеризует
нас самих как читателей, чем Мэри Шелли как автора.