"Джеймс Роберт Бейкер. Инжектором втиснутые сны " - читать интересную книгу автора

до "Public Image"
Спасение мое пришло в последнюю минуту. Ответа "нет" от меня не
принимали. Выбор был прост - соглашаться или быть навеки сосланным подальше
от вещательных каналов Лос-Анджелеса, крутить полинезийские мелодии в
Арканзасе. Но после моего призыва на прошлой неделе вы пришли мне на помощь
и спасли меня несметным количеством откликов. Мусоровозы устроили затор у
офисов KRUF[26] и погребли новоявленного военного преступника, нашего
менеджера, под тоннами писем и порнографических открыток. Многое из
рассказанного вами было по-настоящему трогательно. Вы открывали нам свои
сердца, и результаты размазаны сейчас передо мной по всему столу. Вроде вот
этого письма на обороте гарантийного талона "Смит и Вессон". Здесь написано:
"Дорогой Скотт! Я несовершеннолетняя психопатка с перепадами настроения и
излишним весом, которая всю жизнь мечтала убить своих родителей. Как-то
ночью я стояла над спящим отцом-мужланом с бутылкой серной кислоты, и тут из
его радиочасов раздался твой голос, и он прямо облизал мои твердокаменные
соски - один, потом другой. Я была так потрясена, что швырнула бутылку с
кислотой в радио, пощадив таким образом отца. С той поры я уже прошла
лоботомию, а сейчас меня содержат в исправительном заведении для склонных к
жестокости девочек в Техачайпае. Все, что я хочу - поблагодарить тебя за то,
что ты изменил всю мою жизнь. Ночь - зловещее время, Скотт, и я точно знаю,
что ты меняешь намерения многих людей, хотя даже не знаешь о них. Если тебя
переведут на дневное время, просто зайди через недельку к коронеру и узнай -
наверняка количество расчлененных и изувеченных будет выше крыши". Подпись
"Пегги". Что ж, Пегги, думаю, об этом и не скажешь лучше, чем ты написала.
Когда вчера вечером я прочел твое письмо, во всем огромном лабиринте здания
KRUF ни один человек не смог удержаться от слез. И я получил просто груду
писем от таких же людей, как ты, Пегги. Больные затворники. Я и не знал, что
среди вас столько больных затворников. Вот письмо от близнецов из Эль-Монте,
с 1955 года прикованных к аппаратам для искусственного дыхания: "Скотт, мы
живы лишь надеждой услышать от тебя "Lady of Spain" в исполнении Тони
Мартина. Больше никто ее уже не ставит". Подпись - "Элмо и Элмер". Парни,
сейчас дам команду, и все будет. А вот открытки от жертв и больных. Мне и в
голову не приходило, что их столько. Люди, страдающие болезнями, о которых я
никогда не слышал, и они хотят напоследок послушать "Kashmire".[28] его
вскрыть пока еще не рискнули. Нам пишут богачи, бедняки, те девушки, что
шлют свои фотографии в журнал "Хастлер", и те, которые никогда этого не
делали. До сих пор я не знал по-настоящему, кто вы. Я обычно представлял
себе, ну, там, уборщицу, которая оттирает "Уиндексом"[29] помаду с офисного
кресла босса, или парочку камбоджийцев в задней комнате "Уинчелла", или
проститутку с краденым магнитофоном на улице Юкка. Но по правде говоря, я и
не думал, что вы такие разные. Вроде вот этого - аппетитный почерк на бланке
Белого Дома: "Держись!", подпись "Нэнси".[30]
И вот буквально следующее письмо - фотография компании девчонок на фоне
опеля "фронтера". На ней написано: "Только не ставь ничего из "White
Album"!"
Так что, похоже, я спасен, я избавлен - тобой, мой слушатель, мириадами
твоих ипостасей. Знаешь, это греет душу и подогревает промежность - знание
того, что я не одинок в этой ночи. Ага, прямо сейчас мне очень даже хорошо.
Знаешь, я уверен - все в порядке. Только вот что-то не могу угомониться.
Жарко, я в поту, у меня стоит вовсю, а пойти некуда. Похоже, пора спуститься