"Дмитрий Баюшев. Допущение (Фрагменты из жизни Иванова)" - читать интересную книгу автора

с куда более суровым режимом. Раньше он и не подозревал, что может быть
такое общество, где не будут тебе подставлять ножку или подталкивать в
спину, когда ты оступился, а, наоборот, - помогут выровнять крен. Теперь
он жил в таком обществе. И потому у него частенько возникали самые что ни
на есть вольнодумные мысли. Это было очень и очень чревато, и он это
прекрасно понимал.
Но пока работал, не давая поблажки ни себе, ни другим. Вот чего он не
любил, так это нарушения технологической дисциплины. "Почему нас бьют
японцы? - говорил "Ваня". - Да потому, что если, скажем, на сушку положено
26 часов, вынь да положь эти 26 часов! Ни секундой меньше. И ни секундой
больше. Тогда будет и качество, и гарантия. Внятно объясняю?" И, как
представитель авторского надзора, самолично браковал внешне годные узлы.
На брак у него было какое-то верхнее чутье
Сложилось так, что на совещания к главному технологу Панацееву обычно
приглашался не начальник отдела Полумякин, а "Иванов", ставший на
четвертом году службы руководителем группы. Между Панацеевым и "Ивановым"
возник личный контакт, occi6o ценимый делателями карьеры. Это не осталось
незамеченным, поползли жиденькие слушки насчет "любимчиков, везунчиков и
прыгунков". Когда же, неожиданно для многих, после пяти лет службы
"Иванова" утвердили в должности начальника отдела, слушки стали жирнее,
ядовитее и масштабнее.
Полумякина, растерявшего всякую квалификацию, спихнули на общественную
работу с повышением оклада. Как водится, у него тут же нашлись ярые
защитники. Это были, в основном, старожилы, в знак протеста покинувшие
отдел. "Ване" пришлось заняться кадровым вопросом.
Начальнику ведущего отдела не к лицу было ютиться в насквозь прокуренном и
шумном молодежном общежитии Из фонда директора, изрядно потрепанного
горисполкомом, "Ване" выделили однокомнатную квартиру с видом на площадку
отходов производства филиала ВНИИ "Точприбор". Счастливый новосел завез
сюда шикарную японскую "жилую комнату", по случаю дороговизны купленную
довольно свободно.
Теперь он не знал отбоя от разведенок и матерей-одиночек. Одна из
последних, красивая Рита, раскипятилась не на шутку, но "Ваня" золи себе
не давал. Он был однолюб. Его тайную любовь звали Наташей. Она работала в
конструкторском бюро этажом выше, и при встрече они уже вежливо
здоровались, всякий раз после этого у него начинало бешено колотиться
сердце. Затем нападала тоска, потому что Наташа нравилась очень и очень
многим молодым людям. Чересчур многим. Но никому не отвечала взаимностью.
Когда "Ваня" покидал Кольцо, ученые доводили "до ума" систему устойчивой
космической видеосвязи. Этот вид связи сопровождался огромными
энергозатратами и должен был применяться лишь в экстренных случаях.
Настолько экстренных, что избави от них бог! Поэтому у "Вани" и мыслей не
возникало, что с ним могут связаться таким способом.
Лежа на диване, он читал а подлиннике груды рано побившего Римана, когда
посреди комнаты спроецировалось, а затем как бы обрело плоть изображение
довольно ухмыляющегося Эрэфа. Сейчас Эрэф одновременно находился и там,
дома, и здесь, в гостях у "Вани" Видеопереносу подверглась верхняя часть
туловища грузного руководителя. Очевидно, в операторской он сидел за
столом, потому что руки со сцепленными пальцами располагались
горизонтально, а когда он ими двигал, срезался правый или левый локоть.