"Вероника Батхен. Прекрасная любовь. Сказка про Арлекина и Коломбину." - читать интересную книгу автора

ручка два, поворот. Встряхни головой - пусть зрители видят, какие роскошные
кудри! И давай, улыбнись - Коломбина не может не улыбаться!"
Долгие репетиции - так, что по ночам она плакала от боли в перетруженных
мышцах. Hе умея шить, исколола все пальцы, готовя костюм. Перед премьерой
стукнулась лбом об оглоблю, играла с запудренным синяком - и хоть бы кто
заметил! Публика приняла ее сразу, на зависть былой примадонне. Цветы,
комплименты, поклонники, один противный барон даже пытался ее похитить,
напоив сонным зельем (до сих пор интересно, что он сказал наутро, обнаружив
в постели собственную жену).
Из дурнушки Коломбина стала красавицей буквально в несколько дней, как
бывает иногда с шестнадцатилетними. И целый чудесный год играла себя -
очаровательную кокетку, искрящуюся весельем, звенящую смехом, танцующую
подобно весенней бабочке (именно так выражался тогдашний Пьеро). Вся труппа
побаивалась ее остренького язычка и тяжелых затрещин, в ответ на легкие
вольности. А дальше... Она не сразу поняла, что влюбилась - пока не поймала
себя на желании выцарапать глаза очередной хорошенькой горожанке, зазвавшей
Арлекина полюбоваться на прекрасные фиалки в ее маленьком садике. Чуть не
расплакалась даже - но где ж вы видали плачущую Коломбину?
Потом, после столичных гастролей, чудесным майским вечером - из тех
вечеров, когда небо кажется прозрачным, а ветер тяжелым от будущей летней
жары - они сидели вдвоем, любуясь синей рекой и холмами, похожими на
караваи ржаного хлеба. Он обнял ее за плечи - будто случайно - и это было
счастье. Больше чем премьера, больше, чем удачная роль! Она тогда сказала,
что любит его, пропуская слова сквозь биение пульса - а как иначе. Он был
честен, пытаясь сказать о себе - талант, как огонь выжигает сердца, не
оставив взамен даже камня. Она не услышала. И стала его женой.
За три месяца после свадьбы труппа заработала больше чем за год - так
хороши были Арлекин и Коломбина в новых ролях. А потом она почувствовала,
что беременна. И не смогла больше играть.
Их первенцу уже четырнадцать лет, дочке двенадцать, третий сынок с
рожденья был слабеньким и не пережил первую зиму. Она шила костюмы, творила
грим, готовила суп и свиное рагу с фасолью, растила детей, утешала и
успокаивала мужа, став ему верным плечом. И нельзя сказать, что Арлекин был
плохим мужем... Для театра - первой любви любого актера. Бывало, что он
изменял жене, загуляв с очередной красоткой, бывало, что пил - ну а кто из
мужей не пьет - но сцене всегда оставался верен. Шатко ли валко, быстро ли
медленно, но повозка катилась дальше.
А теперь...
Плохо все теперь. Сперва болезнь уложила его на месяц, потом ушла
примадонна, потом провалился спектакль... Труппа застряла в глубокой яме,
кто мог - тот сбег, кто остался - и вовсе надрался. Еды - на сутки не
больше, да и черти бы с ней с едой - нам бы удачи глоточек, да где ж его
взять. Что говорить, когда говорить нечего? Что сделать из ничего? Из
ничего... женщина способна сотворить шляпку, салатик и скандал! Первое и
второе явно не пригодятся. Значит... мой муж кажется забыл, на ком женился!
Эх, гори оно все фейерверком!
Женщина выпрыгнула из повозки, ощутив, как пружинит земля под босыми
ногами. Потянулась - с наслаждением, в полную силу, чтобы косточки
захрустели. Сорвала с головы платок, встряхнула роскошными рыжими кудрями -
если выгнуться мостиком - до земли достают. И седина почти незаметна.