"Александр Башкуев. Храмовник" - читать интересную книгу автора

Заиграла музыка. На экране появился аккуратный гробик и надпись: "Вас
воскресить?" - я с досады аж по столу - кулаком.
Девятая кампания - я уж месяц летаю по вечерам, думал - хоть на этот-то
раз! Блин... Не надо меня воскрешать. Неспортивно. Интересно, кто это меня?
Точно - ас.
Смотрю в записи - так и есть: красный с конскою головой - сам "красный
барон" фон Рихтгофен! Время: декабрь семнадцатого - я чуть не выругался.
Ладно, от Рихтгофена - не обидно...
Дурак... У нас - Революция, скоро у вас офицеров пошлепают, летел бы
под Ригу - комиссаров шмалять. Убьют ведь тебя, дурака!
И в жизни убили и здесь убьют. Навалятся всемером и кончат. Ваших-то
уже всех посшибали! Ведь сам знаешь, что убьют...
А вообще, - нормальный мужик. Жаль, что убили. Ему где-то месяц
остался. Блин... Жаль мужика.
Остался бы жив, Герингу не видать твоей эскадрильи, как своих ушей. Не
было бы Геринга - Героя Войны, - привет "Пивному путчу". Не будь "Путча", не
из-за чего сажать Гитлера. Не сядь Гитлер, не было б "Майн Кампф"! Не будь
"Майн Кампф"...
Не было гвоздя - кобыла захромала. Лошадь захромала - командир убит.
Конница разбита - армия бежит. Враг вступает в город, пленных не щадя...
Жаль мужика.

За моей спиной кашлянули. Поворачиваю голову и вижу мою секретаршу Олю.
Она уже надела шубку и смотрит чуть виновато:
- "Мы готовы. Вы кончили?"
Я смотрю на часы: без пяти одиннадцать. Блин... Конец года, директор
кредитно-депозитного вся в делах, как сучка в репьях, а я дурака валяю.
Рождество. Никто не хочет никого убивать и вообще... Все добрые, белые и
пушистые. Никому не нужна огромная гайка к верному танку. Или винт к
вертолету. Всем рождественских гусей подавай. В кленовом сиропе. А
"утка-курка" - птичка маленькая, да костлявая, зачем ее за обеденный стол?
Оленька подошла ко мне ближе, откатила меня вместе с моим креслицем на
колесиках и с неодобрением достала из-под стола пустую бутылку из-под
"чухонки".
Так и не привык я ко всяким вискарям, да текилам со всякими там
бурбонами, наполеонами. А вот водочку уважаю. Запал как-то раз на
"Финляндию", вот теперь и пью лишь ее - "чухоночку"! Рекомендую.
Пока Оленька нагибалась, чтоб добыть из-под стола мой стакан, я ее
чуток приголубил... Ну, так. По-свойски. Она чуток дернулась, покачнулась и
я мигом усадил ее к себе на коленки. Поцеловал в щечку. Девонька еще сильней
заюлила и с отчаянием глянула в сторону двери, я же сказал:
- "Да ладно тебе! Как будто она со мною не трахалась! Живее, чем ты -
мне подмахивала. Фигня. Все свои. Кроме мужа ее - опарыша. Белого, мягкого
опарыша из кучи дерьма. Так ей и скажи!"
Оля попыталась еще раз вырваться, когда от двери раздалось:
- "Он пьян. Пойдем домой, Граф... Хватит уже. Пора и честь знать... Я
жду вас на вахте".
В дверях стояла стройная, красивая женщина. Лена. Леночка... Что ж ты
не дождалась меня, девочка? Дело прошлое - что мне, что Ленке, что -
Оленьке уже скоро сорок. А сердечко все еще екает. Хорошие были тогда