"Мария Барышева. Коллекция " - читать интересную книгу автора

источавших слабый воздушный аромат, и свежий мартовский ветерок, летавший по
комнате, ерошил волосы и холодил лицо.
Подождав, пока еда более-менее уляжется в желудках, Стас и Кира
частично убрали со стола, после чего брат с героическим видом вызвался мыть
посуду. Кира не стала его отговаривать и, застелив одно из вращающихся
кресел стареньким зеленым покрывалом, забралась в кресло с ногами. На этот
раз кресло показалось невероятно уютным и даже каким-то родным, и сразу же
всплыло призрачное, почти стершееся воспоминание, в котором она, трехлетняя,
стоит в кресле, крепко держась за спинку, а большая рука деда кружит это
кресло, и из трубки деда, зажатой в его зубах, валит дым, как из трубы
паровоза, и Кире весело.
Вздохнув, Кира потянулась за пультом дистанционного управления и начала
переключать каналы, но ничего интересного не попадалось - либо бессмысленные
песенки, от которых хотелось удариться в слезы (не по причине их лиричности,
а от обиды за многовековое поэтическое наследие), либо
ток-реалити-и-еще-черт-знает-что-шоу, либо героические штатовские
гражданские и военные лица, в очередной раз спасающие мир и свои задницы,
уныло и однообразно ругаясь. На одном из каналов она наткнулась на
американский боевик, живописавший злодейства русской мафии на украинском
языке. Несколько минут Кира наблюдала за действием, забавляясь, но когда
здоровенный негр в американской форме, придав лицу зверское выражение,
вопросил с экрана: "Якого биса?!" - не выдержав, фыркнула и выключила
телевизор, после чего снова начала кружиться в кресле, задумчиво созерцая
грязную паутину на стенах и потолке, развешанных везде в художественном
беспорядке пауков и мушиные трупики, пыль, голые стены и всеобщий развал и с
содроганием представляя себе первую уборку. Возле люстры, окутанной
паутинной чадрой, назойливо жужжала муха.
В комнату неслышными кошачьими шагами вошел Стас, потирая друг о друга
мокрые ладони, остановился возле фортепиано и, когда кресло повернулось к
нему, вкрадчиво осведомился:
- А ты сильно устала?
- А что? - Кира спустила ноги с кресла и, закинув руки за голову,
потянулась. - Если ты хочешь приняться за уборку прямо сейчас, то я умираю
от усталости. А если ты хочешь пригласить меня прогуляться, то я свежа, аки
молодая петрушка!
Стас с негодованием отмел первую версию, после чего возвел очи к
потолку и вздохнул с видом безнадежного романтика, узревшего предмет своих
мечтаний.
- Море.


* * *

Море было все тем же - таким, каким она его помнила с детства и позже,
в периоды редких наездов, последний из которых был очень давно. И, глядя на
него, Кира испытывала странное чувство - теплое и в то же время грустное.
Море не изменилось. Менялся город вокруг, менялись очертания берегов,
осыпающихся медленно, но верно, менялись бродящие по пляжам люди, а море не
менялось, и легкие волны все так же уютно шлепали о разноцветную гальку, и
все так же тянулись по неспокойной зеленоватой поверхности солнечные