"Мария Барышева. Коллекция " - читать интересную книгу автора

Ее пальцы, бросив на тишину гостиной мазок последнего густого аккорда,
взмыли с клавиш и еще несколько секунд висели над ними, словно за пальцами
тянулась тонкая нить затихающего звука, и они боялись ее порвать. И только,
когда вновь наступила тишина, они поплыли в сторону и вниз и плавно легли ей
на колени. Стас, смотревший куда-то невидящими глазами, встрепенулся, точно
пробудившись от легкой полудремы, и тихо сказал:
- Очень красиво. Что это? И кто?
- Этюд Черни, - Кира улыбнулась и, потянувшись, взяла с крышки
фортепиано бокал с вином. Чуть качнула его, и вино, бархатно-рубиновое на
электрическом свете, тяжело колыхнулось среди тонких узорчатых стенок. - У
меня в голове знаешь сколько этих этюдов?! И Геллер, и Бертини, и
Александров, и Барток... Никаких нот не надо. Учили меня - дай бог
каждому! - глубокой ночью разбудить и сказать страшным голосом Лилии
Людвиговны: "А ну-ка, девочка, исполни-ка токкату Калькбреннера!" - и
исполнила бы, как миленькая! Сейчас-то, конечно, память не совсем та... А
вообще, знаешь, Стас, как мне все надоело, если честно! Я не о музыке... так
надоело жить, постоянно оглядываясь на других Сколько уже можно думать о
том, как бы кого не обидеть, как бы кого не задеть... Постоянно думать о
ком-то другом! А хочется, для разнообразия, подумать о себе! Просто пожить,
понимаешь? Не думая, что там будет завтра, откуда взять денег, когда
очередное подорожание всего и на сколько, где бродит единственный и
неделимый... Хочу, чтоб все мое было под боком, хочу работать в своей
мастерской, хочу придумывать новые модели и чтоб никто ко мне не лез, вот!
- Так вот тихо-мирно? - Стас, снисходительно улыбнувшись, долил ей
вина, и тонконогий бокал с тяжело колыхающейся темной жидкостью улетел,
подхваченный рукой Киры и стремительным проворотом кресла. - А как же
мировые катаклизмы, революции...
- А-а, ты, никак, об этом киевском бреде?! - темные глаза
неодобрительно взглянули на него из-за спинки кресла. - Да, редкий случай
массового буйного помешательства. Только при чем тут должна быть я?!
- Но ты же за кого-то...
- Ни за кого! Во-первых, у меня было полно работы! А во-вторых, не вижу
смысла. Что один, что другой... песни разные, аккомпанемент один и тот же.
Мне деньги нужно было зарабатывать, а не бегать с флажками и ленточками в
руках и патриотизмом в глазах! И мандарины я покупала, потому что это всего
лишь...
- Господи, мандарины-то тут при чем?
- А-а, так здесь народ таким образом выражал свой протест против
Ющенко - не покупал апельсины и мандарины.
Стас посмотрел на нее недоуменно.
- Какая связь?
- Так они ж оранжевые, - Кира на повороте кресла подхватила со столика
пачку сигарет, и та улетела вместе с ее насмешливым лицом. Стас захохотал,
оттолкнулся ногой, и его кресло тоже закружилось, волнами разнося хохот по
гостиной.
- Ты это серьезно?
- Я не шучу такими вещами, как общественное негодование, - укоризненно
отозвалась Кира, внимательно разглядывая комнату, летящую по кругу и пытаясь
представить, как в этом кресле среди этих стен сидела Вера Леонидовна в
своем шелковом халате, как она вставала и шла... куда? И заглядывали ли