"Сергей Алексеевич Баруздин. Лесной рассказ " - читать интересную книгу автора

- Опять о войне?
Это уже вздохи его ровесников и зрителей помоложе.
Александр Петрович их не понимает. И презирает уходящих из зала, если
на экране или на сцене - не пошлость.
И вот еще разговор с учительницей:
- Это ужас какой-то! Они все о войне мечтают! Только и разговор!
- А может, все же не о войне? О другом?
- Не знаю, не знаю, как в других школах, а у нас...
Александр Петрович пожал плечами. Ему дороже были эти мальчишки и
девчонки, чем их учительница. Просто спорить с ней не хотелось. Как-никак
учительница...
...В нем трудно узнать полковника. Когда идет по улице или стоит у
прилавка в магазине, невозможно узнать. И вчера в школе никто не вспомнил об
этом - не знали.
Учительница сказала:
- Вот вы просили, чтобы Александр Петрович рассказал нам, как строить
модели. Сегодня он у нас в гостях. Давайте поприветствуем его! Я надеюсь,
что он будет нашим постоянным шефом...
Даже необычное лицо его, изуродованное осколками мины, не напоминает
сейчас, с отдалением времени, о войне. Мало ли что могло быть с человеком!
Может, родился таким? Может, под машину попал? Или, еще проще, в нетрезвом
виде свалился...
Да и сам Александр Петрович не вспоминает о высоком своем бывшем
звании. Никогда не мечтал о нем. До войны мечтал о судостроительном
институте - корабли строить, а попал в школу младших командиров.
Потом - сорок первый. Четыре года войны. Ранение одно, ранение другое и
вот третье, самое страшное, выбившее из седла. Человек за бортом и того
хуже - недвижимый человек. Лежачий полковник!
Если б не старое увлечение планочками, реечками, не выбрался бы. А это
впадение в детство спасло. Первые модели в доме инвалидов еще в постели -
шлюпка, шхуна, корвет, потом за столом - подводная лодка, и вновь свобода -
город, какой-никакой одинокий, но свой дом. И еще возможность двигаться,
ходить и больше того - ездить, как сейчас, сюда, в лес, где когда-то все
начиналось и о чем нельзя забыть.
Может, конечно, и странно в этом пригородном лесу сейчас. Сейчас -
зимой, в конце февраля. Корки африканских апельсин в лыжнях и рядом с
лыжнями. Конфетные бумажки - "Театральные", "Холодок", аэрофлотовская
"Взлетная" - рядом с лыжнями. Они напоминают город. Ох уж эти нынешние
лыжники! Правда, и город стал ближе, чем он был в сорок первом...
И все же это лес. Мох на стволах елей и - плесень. Впрочем, плесень не
плесень, а так выглядит смола. Зеленоватая, желтая, белая, бурая, серая, а
все вместе - как плесень.
Дубки, даже самые молодые, шуршат сухой листвой. С осени сохранили. А
как подует ветерок, что там шуршат - кипят, как чайники или самовары. Кипят!
Слева чащоба. Снега невпроворот, и туда сейчас днем с огнем не
пробраться. Провалишься.
А позапрошлым летом Александр Петрович ходил туда не раз, пробивался
через поваленные деревья, между ветвями, по мхам и подгнившему хрустящему
суховью.
Но то летом...