"Сергей Алексеевич Баруздин. Первое апреля - один день весны " - читать интересную книгу автора

сидели на лавочке возле палисадников, выглядывали из окон домов. Птицы
поутихомирились, как обычно, рано собираясь на покой. Лишь несколько белых
трясогузок быстро мельтешили по дороге в поисках корма. Они только что
возвратились из дальних странствий и теперь подкрепляли свои силы.
Но на Гошку трясогузки не произвели впечатления. Он вспоминал совсем
другое - побеленные стволы яблонь и вишен в садах, и Вовку с носилками, и
других ребят...
А деревня жила голосами людей. Женскими, ребячьими, мужскими,
стариковскими. Усталыми и бодрыми, задумчивыми и беззаботными, тихими и
громкими. У магазина играли на баяне кубинскую песню, и три молодые пары
танцевали под нее явно неподходящий медленный танец. Из дома напротив еле
слышно доносились звуки радио:


В жизни раз бы-в-в-вае-ет
Восемнадцать л-ле-е-ет.

Изредка мычали коровы, блеяли козы, хлопали крыльями и кудахтали,
взлетая на насесты, куры.
Гошка сидел в машине, пока отец ходил по домам договариваться о жилье
на лето. Договорился он скоро, в третьем же доме. Снял там две комнаты и
оставил задаток.
- Хочешь посмотреть? - спросил отец, возвращаясь к машине. - Или же
сразу к Островым поедем? А то поздно...
- Поедем, - сказал Гошка, а про себя подумал: "Чего смотреть! Ну, снял
и снял..."
У Островых их уже ждали. Все семейство было в сборе. Сам Николай
Петрович, его жена, двое ребят, чуть старше Гошки, и старушка Анастасия
Семеновна, с которой они познакомились утром.
- Пожалте к столу, гости дорогие! - пригласила Анастасия Семеновна. -
Проголодались небось, понаездились по воздуху!
Николай Петрович поставил на стол бутылку с мутноватой жидкостью,
сказал:
- Как, с устатку по махонькой? Можно?
- Только чуть-чуть, - согласился отец. - За рулем я...
Гошка без всякого удовольствия жевал вареную картошку с селедкой и
соленым огурцом и запивал ее молоком из кружки. Он занимался лишь едой, не
замечая взрослых и даже ребят Острова. А мальчишки сидели рядом, тоже молча,
как водится за столом, и с любопытством смотрели на Гошку.
- Ты еще бери! Не стесняйся! - наконец сказал один из них, по-хозяйски
кивнув на стол.
Но Гошка уже наелся.
Взрослые говорили о делах - о срубе, о цене, о месте, где его лучше
поставить, о рабочих, которые за лето должны довершить сооружение дома.
Вернее, как показалось Гошке, говорил больше отец, а Николай Петрович или
поддакивал ему, или просто произносил одну-две фразы и опять замолкал.
Женщины почти не вступали в разговор. Только Анастасия Семеновна заметила:
- Вот, бог даст, тогда и корову купим. А так нам ничего и не надо. Все
одно без Ванюшки... - И она не договорила.
А Николай Петрович, закончив деловой разговор, облегченно вздохнул,