"Сергей Алексеевич Баруздин. Лето, очень плохое лето " - читать интересную книгу автора

ты не спишь.
Лида взяла.
- А что это?
- Посмотри! Ты раньше не видела?


Я возвращуся къ вамъ, поля моих отцовъ,
Дубравы мирныя, священный сердцу кровъ!
Я возвращуся къ вамъ, домашнiя иконы!
Пускай другiя чтутъ приличiя законы;
Пускай другiя чтутъ ревнивый судъ невеждъ;
Свободный наконецъ отъ суетныхъ надеждъ,
Отъ безпокойныхъ словъ, от вътреныхъ желанiй,
Испивъ безвременно всю чашу испытанiй,
Не призракъ счастiя, но счастье нужно мнъ.
Усталый труженикъ, спешу къ родной странъ,
Заснуть желаннымъ сномъ подъ кровлею родимой.
О домъ отеческiй, о край всегда любимый!..

- Ой, как смешно! - воскликнула Лида.
- Что смешно, Лидуша?
- Написано смешно!
- Уж если смешно, Лидуша, то не то. Вот здесь посмотри.
И она показала Лиде первые страницы.
"Стихотворения Евгения Баратынского. Часть I. Москва. Въ типографiи
Августа Семена, при Императорской Медико-Хирургичес. Академiи. 1835".
И еще Лида прочла:
"Печатать позволено с тем, чтобы по напечатанiи представлены были въ
Ценсурный Комитетъ три экземпляра. С. Петербургъ, 7 Марта, 1833 года.
Ценсоръ Никита Бутырскiй".
- Что это? - опять спросила Лида.
- Ничего, Лидуша. Просто папа очень любит эту книгу. Это - его...
...Родители сняли эту дачу еще весной, когда никто не знал, какое будет
лето.
Правда, мать говорила:
- Может, нам все же на юг махнуть? А-а? Как ты думаешь?
Это она отцу.
- Не надо, Валя! - говорил отец. - Ты же знаешь, я уеду. Мне будет
спокойнее, если вы будете здесь...
- Знаю, знаю, - отвечала мать.
Лида ничего не знала. Она знала, что отец часто уезжает, но прежде он
всегда скоро возвращался. На этот раз он уехал надолго и не обещал звонить,
как раньше, и даже про письма сказал как-то странно: "При первом же случае
напишу. Если, конечно, будет оказия".
Он уехал в мае, вскоре после того, как праздновали двадцатилетие
Победы.
Удивительный это был день - Праздник Победы. Для нее, для Лиды,
удивительный, и, наверно, не только для нее. Был парад на Красной площади, и
много музыки, и разговоров, но не это поразило Лиду.
Мать еще накануне настаивала, почти требовала, чтобы отец надел в этот