"Сергей Алексеевич Баруздин. Пожарная дружина (ж. Юность № 5/1980)" - читать интересную книгу автора

Как всегда, в начале тревоги было очень тихо. Где-то вдали полыхали
зарницы, а над нами висело почти мирное небо, изредка пронизываемое лучами
прожекторов. Справа, в районе Чистых прудов, колыхались аэростаты
воздушного заграждения - три слонообразные фигуры.
Через час начался отбой, но ненадолго. Мы не успели даже спуститься
вниз.
Все вокруг загрохотало. С земли били зенитки, а с крыш трассирующими
зенитные пулеметы. На наших крышах пулеметов не было. Самые ближние - в
Армянском, Потаповском и на улице Кирова.
Три луча прожекторов выхватили в небе силуэтик вражеского самолета, и
он, ослепленный, заметался в облаках. Но лучи прочно вцепились в него и
повели куда-то за город.
До двенадцати ночи было еще две тревоги, но потом объявили
длительную, наверное до рассвета, хотя вокруг было относительно тихо.
Подошла Ира и, кажется, впервые за много дней обратилась ко мне:
- Ты побудешь?
- А что делать? Побуду! - сказал я.
- Тогда пойдем, Коля, спустимся, - предложила она Лясковскому.
- Пойдем, - согласился он.
- Мы ненадолго, - бросила она уже от чердачного окна.
А у меня на душе скребли кошки.


* * *

Так прошли октябрь, и ноябрь, и начало декабря. Немцев уже разгромили
под Москвой, но налеты продолжались и становились все более мощными. К
городу, как правило, прорывались два-три самолета, но чаще это было у нас,
в центре. За эти месяцы случались и бомбежки, довольно сильные, и
зажигалок хватало. Только на счету нашей пятерки их числилось больше
пятидесяти. А по всему Девяткину! А по соседним!
Декабрь стоял лютый, и мы порядком мерзли на крышах. Все чаще бегали
греться домой, но и там было не сладко. Отопление не работало, а
печка-"буржуйка", которую мы поставили с мамой, пожирала последнюю мебель
и даже книги. Я согревался только на работе.
На крыше во время дежурства, несмотря на мороз, все время страшно
хотелось спать. Спали мы мало, по три-четыре часа, не больше. Часто сразу
после дежурства я бежал на работу, а после смены через час-другой - в
красный уголок на занятия. А после занятий опять дежурство. И, признаюсь,
если раньше они мне были в радость - повод лишний раз встретиться с
Ирой, - то сейчас я относился к ним как-то механически. Надо так надо.
Если раньше я на дежурство шел с большей радостью, чем на работу, то
теперь наоборот. На работе я чувствовал себя нужным (все-таки детали для
автоматов делаем), а тут, на дежурстве, ежедневно видеть равнодушную,
отдалившуюся от меня Иру... И гадать, и думать, что же происходит...
Писать записок я ей больше уже не решался, а спрашивать... Что я мог
спросить?
Выяснилось все само собой.
Однажды после занятий в красный уголок ко мне подошел Коля Лясковский
и предложил: