"Сергей Алексеевич Баруздин. Речка Воря" - читать интересную книгу автора

человек подскочил к ним и, надев на нос пенсне с одним стеклом, заговорил
почти радостно, листая папку:
- Тут у меня все собрано, граждане хорошие! Все! Вот слушайте.
Учтите, это документы! Сам собирал у немцев и в штабе их, когда выгнали.
Так слушайте, цитирую: "Речь идет не только о разгроме государства с
центром в Москве. Достижение этой исторической цели никогда не означало бы
полного решения проблемы. Дело заключается скорей всего в том, чтобы
разгромить русских как народ, разобщить их. Только если эта проблема будет
рассматриваться с биологической, в особенности с расово-биологической,
точки зрения и если в соответствии с этим будет производиться немецкая
политика в восточных районах, появится возможность устранить опасность,
которую представляет для нас русский народ". Это, замечу вам, не слова
какого-нибудь обезумевшего эсэсовца, а инструкция начальника отдела
имперского министерства по делам оккупированных восточных областей
Ветцеля, лично санкционированная Розенбергом. - Старик аккуратно
перевернул листок в своей папке. - А вот слова Кейтеля. Подлинные слова,
цитирую, слушайте. "При этом следует иметь в виду, что человеческая жизнь
в странах, которых это касается, абсолютно ничего не стоит и что
устрашающее воздействие возможно лишь путем применения необычайной
жестокости". Тут еще и Йодль в том же духе. А вот, вот и сам Гитлер, -
заволновался старик. - Слушайте, это о партизанах. Цитирую: "Партизанская
война имеет и свои преимущества: она дает нам возможность истреблять все,
что восстает против нас"... И не только он. Слушайте, граждане хорошие.
Вот... Вот... Гаулейтер Заукель, его слова: "Один миллион русских должен
быть как можно скорее перевезен в Германию, необходимо поскорее взяться за
имеющихся военнопленных". И все это, граждане хорошие, цитаты, документы!
Все точно, конкретно!
Он говорил очень, очень долго. И говорил интересно, хотя и страшно -
она не знала всего этого, - и все же очень, очень долго.
Уже вернулся шофер с ведром воды, залил радиатор, а старик все
продолжал и продолжал листать папку:
- Тут все собрано! И приказы их, и листовочки, и инструкции. И не
только их. Вот еще послушайте! Вырезка из газеты. Это уже не немец, а
Трумэн, из американцев, так сказать. Из листовки их, для немцев сделанной,
выписал. Вот что он говорит: "Если мы увидим, что выигрывает Германия, то
нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам
следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно
больше". Чудовищно! Ведь это не люди, а ироды! Но ничего! Я все собираю.
Все документы! Мы, придет время, судить их всех будем - всем миром, дабы
лишить человеческого звания. Я уже и с генералом Жуковым говорил тут,
проезжал он, и с генералом Соколовским. Все у нас тут бывали. Они меня
поддержат. И уж вы, граждане хорошие, поддержите. Суд тут нужен! Мировой
общественности суд!..
Шофер, не слышавший начала рассказа старика и ничего не понимающий,
почти со страхом спросил:
- Папаш! А люди-то куда у вас здесь все подевались? Воды и то еле
нашел...
- Вот то-то и оно, что людей-то всех вот по этим законам, - старик
стукнул по своей папке, - и уничтожили! Двести человек у нас тут было
жителей, все ученики, между прочим, мои, и никого не оставили, кроме меня.