"Доналд Бартелми. Белоснежка " - читать интересную книгу автора

хлынули работы, выполненные в манере "четких контуров". Не знаю, захочешь ли
ты сам прокомментировать это, но лично мне представляется крайне любопытным,
что ты, кто всегда был абсолютно уверен в себе и своем образе, являлся одним
из самых ранних представителей, едва ли не основателем этой школы, если
только можно тут говорить о какой-то школе.
- Я всегда был абсолютно уверен в себе и своем образе, - сказал Пол.
- Утонченное убожество, - проворковала она.
- Обои, - сказал он.
Они поцеловались. Затем мы почапали к кроватке, распевая кроваткину
песню э-ге-гей. Там уже лежала в черной виниловой пижаме она.
- Вот Пол - определенно хорошо-вовлеченная личность, - сказала она.
- Да, - сказали мы.
- Держит руку на пульсе, уж этого у него не отнимешь.
- Да, - сказали мы.
- Прекрасный человек.
- Вот что он никогда не расстается с булавой, - сказали мы, - это,
пожалуй, перебор.
- Нам повезло, что он живет в нашей стране, - подытожила она.

Потом мы заглянули в Полову берлогу и прихватили пишущую машинку. Потом
возникла проблема, кому ее продать. Прекрасная машинка, "Оливетти-22" -
машинистки сунули ее к себе под юбки. Потом Джордж захотел что-нибудь
напечатать, пока она у них под юбками. Думаю, ему просто хотелось туда
залезть, потому что ему нравятся ноги Амелии. Он только то и делает, что на
них смотрит, пошлепывает их, сует между ними ладонь.
- Что ты намерен под ними напечатать, Джордж?
- Я подумывал об автоматическом письме - там не очень хорошо видно,
потому что плотная шерстяная ткань почти не пропускает света. Я, в общем-то,
прилично печатаю вслепую, но когда не видно, мне не думается, и я думаю...
- Но как же мы продадим эту машинку, если ты печатаешь на ней у Амелии
под юбками, так что вылезай оттуда. И копирку вытащи - копирка оставляет у
нее на ногах черные пятна, а этого ей не надо. Пока не надо.
Когда машинка вышла на свет, все мы дружно схватились за нее руками,
потому что она побывала в этом чистом гроте, Половой берлоге, и завтра мы
снова туда наведаемся и заберем уже кабину лифта, чтобы он не мог больше
спускаться и выходить на улицу, со всеми своими претензиями.

- Да, - сказал Билл, - было время, когда я хотел стать великим. Но
звезды не благоприятствовали мне. Я надеялся мощно заявить о себе. Но не
было ни ветра, ни рыданий. Я надеялся мощно заявить о себе, а также возопить
душещемяще. Но не было рыданий - может, лишь невидимые миру. Возможно,
рыдали по вечерам, после ужина, в семейной гостиной, в семейном кругу,
каждый рыдал в своем кресле. Некая робость по прежнему липнет к таким вещам.
Вы смеялись, сидя в своем кресле, - в фиолетовых фанерных очках, чай со
льдом под рукой. Я надеялся внести существенный вклад. Но их лица оставались
каменными. Не ошибся ли я, выбрав Бриджпорт? Я надеялся пробудить
интенсивное осознание. Я видел улыбки на их лицах. Они бежали, благодушно
балагуря, в бакалею за арахисовым маслом, лейкопластырем, эластичными
бинтами. Моя перепись слез еще неполна. Зачем я выбрал Бриджпорт, город
скрытых значений? В Кале рыдают, не таясь, на перекрестках, под деревьями, в