"Доналд Бартелми. Белоснежка " - читать интересную книгу автора

ЧЕСНОКОЖИМКА

Билл начал приволакивать ногу. Следствие, утверждают некоторые, утраты
рассудка. Но это неверно. Напороться на что-нибудь неверное посреди столь
многой правоты - живительно. Он не хочет быть прикасаемым. Но имеет право на
идиосинкразию. Он заслужил его своим энергичным водительством в этом великом
свершении, своей жизни. И в другом великом свершении - нашей любви к
Белоснежке.
- Эта штука портит жизнь нам всем, - заметил Билл. - Все мы родились в
национальных парках. Клем хранит воспоминание о Йосемите, о вдохновляющих
ущельях. Кевин помнит хребет Грейт-Смоки. У Генри - акадийские песни и
пляски, у Дэна - ожоги от Хот-Спрингс. Хьюберт забирался на гигантские
секвойи, Эдвард забирался на величественный Рейнир. А я - я знаю Эверглейдс,
которые все и без меня знают. Эти общие переживания навеки сплотили нас под
красным, белым и синим.
Затем мы призвали все человеческое понимание - из тех ареалов, где оно
обычно обитает.
- Любовь здесь умерла, по всей видимости, - многозначительно сказал
Билл, - и теперь наша задача - наново наполнить ее жарким оранжевым дыханием
жизни. В таком соображении я попросил Хого де Бержерака зайти к нам и
посоветовать, что же нам делать. Ему знакомо умирание сердца, этому Хого.
Ему знаком весь ужас одиночества и вся гниль близости, знакома утрата
благодати. Он должен прийти сюда завтра. У него будет черничный пирог в
петлице. По этой примете мы должны его узнать. И еще по низости.

Хого читал книгу о зверствах. "Боже, какими же грязными скотами были
мы, - думал он, - тогда. Каково это было - быть гунном. Грязным бошем! А
затем превратиться в нациста! Серый сброд! А сегодня? Мы сосуществуем, мы
сосуществуем. Грязные дойчмарки! Так омрачать самое соль и пряность... Так
притуплять самое боль и странность естества, что самое порочность порочно
низвергнута. Так удручать... Так унижать... Проклятые дойчмарки! Так
приземлять волю и мысль естества, что самое ценимое в нем нами,
порочность... Днесь, все соль и пряность низвергнуты. Презренное злато! Так
поглотить самое соль и смысл естества, что в человеке сладкие язвила
порочности, что придавали прежде пряность, низвергнуты, и он..."

Генри шел домой, в его руке был пластиковый мешок с его костюмом. Он
возвращался с мытья строений. Но что-то в нем шевельнулось, некая складка в
паху. Еще он нес ведро и веревки. Но складка в его паху вела себя просто
чудовищно.
"Теперь придется ухаживать за ней, и завоевывать ее, и надевать чистый
костюм, и подстригать многочисленные и многообразные ногти, и пить
что-нибудь такое, что убьет мириады обитающих в моем рту микробов, и
говорить ей что-нибудь приятное, острить и пыхать здоровьем, веселить и
чудить, и заплатить ей тысячу долларов, и все лишь для того, чтобы
разгладить эту складку в паху. Цена представляется непомерно высокой". Генри
позволил своим мыслям опуститься в пах. Затем он позволил им перебраться в
ее пах. А бывает ли у девушек пах? Его складка была где и была. "Средство
Оригена. Этот путь открыт для любого. По крайности, эту дверь еще не
захлопнули".