"Джон Барт. Химера" - читать интересную книгу автора

сомнительным, признавал он, как и наши, и столь же неблагоприятным для
целеустремленности, необходимой, чтобы слагать великие произведения
искусства, или ясности, без которой невозможно их понимать.
- Он столь основательно запутался в этих проблемах, что и его работа, и
его жизнь зашли в полный тупик. Распрощавшись с друзьями, семьей и своим
положением (он был докой - или он сказал доком? - в литературе), он удалился
в затерянный среди болот уединенный приют, который почтила своим визитом
только самая преданная из его возлюбленных.
- "Мой план, - рассказывал он нам, - установить, куда следует идти, а
для этого выяснить, где я сейчас нахожусь, предварительно определив, где я
был раньше, - где были мы все. В болотах Мэриленда встречается такая
улитка - возможно, я ее выдумал, - которая строит свою раковину из всего,
что только ни попадется ей на пути, скрепляя все воедино выделяемой ею
слизью, и вместе с тем инстинктивно направляет свой путь к самым подходящим
для раковины материалам; она несет свою историю у себя на спине, живет в
ней, наворачивая, по мере своего роста, все новые и все большие витки
спирали из настоящего. Повадки этой улитки стали моими повадками - но я хожу
кругами, не отклоняясь от своего собственного следа! Я бросил читать и
писать, я перестал понимать, кто я такой, мое имя теперь - не более чем
беспорядочное нагромождение букв, и то же самое относится ко всему своду
литературы: вереницы букв и пробелов напоминают шифр, к которому я потерял
ключ". - Он подпихнул эти свои чудные линзы пальцем вверх по переносице -
над этой его привычкой я всякий раз невольно похихикивала - и ухмыльнулся. -
"Ну хорошо, почти ко всему своду. Кстати о ключах: подозреваю, что именно
благодаря ключу я сюда и попал".
- Тогда-то Шахразада и задала вопрос, возник он с ее пера или из ее
слов, в ответ на который он заявил, что его изыскания, совсем как и ее,
завели его в полный тупик; он чувствовал, что сокровищница вымысла новой
литературы лежит где-то под рукой, надо только отыскать к ней ключ. Праздно
размышляя об этом образе, он добавил к зыбкой трясине собственных заметок, в
которой совершенно завяз, еще и набросок рассказа о человеке, так или иначе
осознавшем, что ключ к разыскиваемому им сокровищу и есть само сокровище.
Разобраться во всем этом (и в том, как, несмотря на все осаждавшие его
проблемы, такую историю рассказать) ему не удалось, поскольку в тот самый
миг, когда он доверил бумаге слова: "Ключ к сокровищу и есть само
сокровище", он очутился с нами - надолго ли, зачем и каким образом, знать не
зная и ведать не ведая, если только не потому, что из всех на свете
рассказчиков самым его любимым была Шахразада.
- "Только послушайте, как я заливаюсь, - счастливо заключил он.- Вы уж
меня простите!"
- Моя сестра по некотором размышлении рискнула высказать мнение, что
его переносу в ее библиотеку наверняка способствовало поразительное
совпадение ее и его недавних мечтаний, которые одновременно привели их обоих
к одной и той же, вероятно наделенной сокровенным смыслом, формулировке. В
будущем, сказала она, ей хотелось бы поэкспериментировать с обратным
переносом, который, если все сложится из рук вон плохо, позволил бы тайно
умыкнуть меня из-под нависшей угрозы; что же касается ее самой, то при всей
их занятности у нее совершенно нет времени на праздные и бесплодные полеты
фантазии, уносящие прочь от опустошающего страну гиноцида; в этом проявлении
магии, сколь бы замечательным оно ни было само по себе, она не видит никакой