"Мария Барская. Мелодия осенней любви " - читать интересную книгу автора

ездила, кучу фотографий привезла и мне показывала. Только вот не пойму,
Галина Павловна, а в чем скандал-то заключался?
В Настиной бабушке! - свирепо проговорила та. - Лена с Додиком между
собой довольно быстро все уладили, не вынося сор из избы. А вот Ленина мама,
Настина бабушка, не могла позора перенести. Принялась строчить письма во все
инстанции. Время было советское. Так она и в партком накатала телегу, и в
Министерство культуры, и даже, кажется, в ЦК. Словом, чуть не сорвала Додику
первый в его жизни зарубежный контракт. Мы всем миром его отстаивали. А
бедная Лена писала объяснительные, что претензий к Додику не имеет, и это не
он, а она сама его бросила. Ну он в результате уехал, вроде как на полгода,
а вернулся только в начале девяностых. До этого ведь невозвращенцем
считался. Правда, о Насте все время заботился. И посылки Лене с любой
оказией передавал, и деньги. А когда стало можно, сам стал к Насте
приезжать, и она к нему часто ездила. И квартиру ей в нашем доме купил. Ну
да. Теперь она для него свет в окошке. Никогда не скажешь, где найдешь, где
потеряешь.
Прозвенел третий звонок. Галина Павловна всполошилась:
- Пойдемте, пойдемте скорее, Ирочка! Заболтались совсем! Так и на
Додика опоздать недолго!
Когда они пробирались к своим креслам, Ирина увидела, что пустовавшее в
первом отделении место рядом с ней занято Настей.
- А я боялась, вы опоздаете! - воскликнула она.
- Да нет, в буфете были, - пояснила Галина Павловна и, перегнувшись
через Ирину, чмокнула Настю в щеку.
Та ухмыльнулась.
- Похоже, успели уже насладиться искусством Федорова?
- Сверх меры, - ответила за себя и за Иру Галина Павловна.
Едва Давид появился на сцене, как Ире стало понятно, что такое на самом
деле бурные овации! Марлинский был великолепен. Высокий, стройный, в
идеально сидящем черном фраке! С каким достоинством он шел по сцене! И
сколько сдержанного достоинства было в его поклонах!
Давид сел за рояль. После первого же, взятого им аккорда, публика
словно бы разом подалась вперед и в восхищении замерла. И началось
волшебство. Игра Марлинского зачаровывала. Он увел всех за собой в иной мир,
в божественные гармонии бетховенского концерта.
Ира не могла отвести глаз от сцены. Марлинский сидел за роялем очень
прямо, почти не двигаясь, жили лишь руки. Веки полуприкрыты. Взгляд
направлен на клавиатуру. Лицо бледно и сосредоточенно. Профиль от напряжения
сделался еще острее.
Ему подчинялось все и вся. Даже оркестр играл по-другому. Теперь-то
Ирина ощутила разницу! Даже в паузах между частями концерта музыка будто
беззвучно продолжалась, и публика напряженно слушала эти паузы.
Прозвучал финал. Полная тишина. Затем - шквал аплодисментов.
Марлинский, точно выходя из транса, медленно провел рукой по белоснежной
гриве и, резко вскочив на ноги, начал раскланиваться. На него посыпалось
море цветов. У сцены образовалась длинная очередь из разновозрастных
представительниц женского пола. Марлинский принимал букеты и складывал их на
рояль, который вскоре стал похож на цветочную клумбу.
Марлинский несколько раз уходил со сцены, однако шквал оваций вынуждал
его возвращаться. Польщенный Федоров вместе с ним уходил и приходил, при