"Наталья Баранская. Проводы " - читать интересную книгу автора

Но еще попросил слова главбух. Он с трудом взобрался на сцену, вытащил
из кармана платок, протер очки, сунул их было в карман, затем надел обратно
на свой большой нос и сказал печальным, тихим голосом:
- Уважаемая Анна Васильевна, мы много-много лет работаем с вами. Вы
очень хороший работник. И вы очень-очень хороший товарищ.... - Он замолк,
потом добавил совсем тихо: -...извините, пожалуйста, - и пошел на свое
место.
Анна Васильевна взглянула на него встревоженно. Но тут на сцену
вскочила коротконогая рыжая девчонка, пылающая румянцем, веснушками,
морковного цвета кудрями, тряхнула головой, стрельнула в директора быстрым
взглядом и весело заорала в зал:
- Наш профком приглашает всех на чашку чаю от себя лично... и от тети
Ани, конечно, так что просим к нам в бухгалтерию... всех вас просим... - Она
опять взглянула на директора, хихикнула, спрыгнула вниз, вильнув бедрами, и
уже на бегу закончила: -Самовар не варит, чайник отчаялся!.. Чашки новые
несите, посуды мало!
Все встали, заговорили разом, затолклись вокруг Анны Васильевны и
чинным шествием с цветастой посудой в руках двинулись из зала.
Директор по дороге извинился - дескать, дела! - и пошел к себе. "А эта
рыженькая - огонь", - подумал он, усмехнувшись.
Чаепитие длилось недолго. Женщины поглядывали на часы, на сумки,
наполненные покупками в обеденный перерыв. Анне Васильевле тоже хотелось
домой. Она устала, ей было жарко в ее выходном шерстяном платье. Сполоснули
торопливо чашки, новые упаковали в коробку от торта, разобрали с вешалки
плащи. На улицу вышли вместе, но тут же стали прощаться. Кому налево, кому
прямо через дорогу на остановку трамвая. Анне Васильевне направо.
С ней пошла ее приятельница Марья Петровна. Подружились они давно. Обе
работали в швейном цехе в войну - шили ватники на армию. Обе были
солдатками. И в один год потеряли мужей. Пантелеева осталась с двумя
ребятами, а Косова одна. У той теперь внуки, у этой нет никого.
- Не расстраивайся ты, Нюра, - сказала Марья Петровна, заглянув в
запавшие глаза подруги, - о здоровье своем подумай.
- Кому оно нужно, здоровье мое? - ответила Анна Васильевна.
- Что делать, на все воля божья.
Анна Васильевна только вздохнула в ответ. В бога она не верила. В тот
страшный год, когда обеих подкосило горе, Марья Петровна нашла утешение в
церкви, Анна Васильевна - нет. Она исцелялась работой.
Она любила свое несложное счетное дело. Никогда она не говорила об
этом. Да и что тут говорить? Смешно. Просто она никогда не жаловалась, не
охала, как другие, не кляла свою скромную долю. Работала охотно, ловко,
споро. Никто не мог скорее обнаружить ошибку, - найти какую-нибудь проклятую
копейку, от которой в конце квартала лихорадило всех. И все постоянно
обращались к ней с просьбами - проверить, доделать, помочь. Она никогда не
отказывала. Работала, и все тут.
Работала до этого года, до этого месяца, до своих пятидесяти восьми
лет. А сегодня ее проводили на пенсию, и она шла с работы домой в последний
раз. Как же это получилось?
А вот так. Сначала Маша Пантелеева сказала, что передала ей под
секретом машинистка: будто Косову хотят вывести на пенсию. Маша не знала,
достоверно ли. Машинистка не говорила, откуда эти вести. Они поговорили и