"Наталья Баранская. Край света " - читать интересную книгу автора

трубку. Внучка Ирочка закричала весело: "У нас пожар! Пожар!" Петя
подхватил: "Дым! Дым! Из кухни идет дым!" И оба принялись прыгать и визжать.
Елизавета Николаевна побежала на кухню. Компот сгорел. Обуглившиеся
фрукты припаялись к почерневшей кастрюле. Она налила в кастрюлю воды.
Пора было обедать, потом гулять. Она обещала детям пойти в сквер.
Елизавета Николаевна не жалела компота, но беспокоилась, удастся ли
отчистить кастрюлю.
Эта кастрюля и младший сын не выходили у нее из головы всю прогулку. И
потом весь день она думала о сыне. О том, что плохо его воспитала.
Не была она подготовлена к неудачам. Старшие - сын и дочь - учились
неплохо, росли ровно... Младший пошел вкривь. Чего только не натерпелась она
с ним. Старшие правильные, не хотели возиться с младшим и помочь матери.
Кое-что по дому они делали, но неохотно, лишь бы скорее кончить и заняться
своим, интересным.
Старший увлекался радиотехникой, из него и получился хороший инженер.
Дочь интересовалась музыкой, но из этого ничего не вышло: она поступила в
музыкальное училище, не кончила, не смогла, переучилась на
машинистку-стенографистку, после работы ходила в клуб, в музыкальный кружок.
Руководил им пианист, неплохой музыкант. Тут родились у нее двойняшки, и у
Петеньки оказался хороший слух. Елизавета Николаевна пробовала тогда
объясниться с пианистом. Но он так дрожал, так боялся своей жены, что
говорить с ним было противно. Они от него отступились, а потом даже не
вспоминали.
Младший сын после школы побывал в трех институтах. Отовсюду его
выгнали - за хвосты. Он пробовал работать на заводе, в торговле и наконец
обрел свое призванье в рекламе. Забавные рисунки и немудрящие стихи давали
ему заработок не меньший, чем у инженера. Но половина денег уходила в
долги - раздавал, возвращал - и на выпивку. Его уговаривали попробовать свои
силы в чем-нибудь серьезном: мультфильмах, детских книжках. Но он не хотел
идти в незнакомое место к незнакомым людям. Нагловатый в манерах, робок он
был до странности. Одна мать это знала.
Мысли о младшем шли своим чередом, дела своим, и день приближался к
концу. Елизавета Николаевна отвела ужин, помыла посуду и села с ребятами на
диван - почитать.
В это время пришла дочь и еще в передней сказала недовольно: "Пахнет у
вас какой-то гарью". Тут Елизавета Николаевна вспомнила про кастрюлю.
"Компот у меня сгорел", - призналась она смущенно. Дочь сказала брюзгливо:
"Вечно у тебя что-нибудь горит. И вообще..." Последние слова обидели
Елизавету Николаевну больше всего. Они просто очень ее обидели. Что означало
это "и вообще..." Оно могло означать что угодно. Даже и то, что она делает
все из рук вон плохо, совсем не старается и не заботится о детях.
Елизавета Николаевна вышла на кухню подогреть дочери ужин и стала
чистить кастрюлю. Но дочь выхватила ее из рук: "Пропала кастрюля, и нечего
ее долбить". Может, у дочери были неприятности на работе или в личной жизни,
кто знает, почему она была так раздражена.
Ночью Елизавета Николаевна думала только об этом. Уговаривала себя, что
все это пустяки, что даже и вспоминать стыдно, но никак не могла отвязаться
от пустых этих мыслей, от слов дочери, сказанных в досаде, от злого ее
голоса.
"Уйти бы на край света", - подумала Елизавета Николаевна и вздохнула. И