"Александр Сергеевич Барков. Сказки" - читать интересную книгу автора

собственным глазам не поверил:
- Как барсук?! И такой худой!
- Так-то, Косой! Помнишь, ты всё смеялся надо мной: "Ну и толстяк!" А я
летом жирок себе нагуливал.
- Это к чему, - поинтересовался заяц, - жирок?
- По осени залягу я в нору, сплю до весны и понемногу худею. Недаром
говорят: зайца зимой ноги кормят, а барсука - летний жирок.
- Так-так! - смекнул Косой. - Значит, ты сам себе кладовая!


* * *


Почему ель зимы не боится


- Осина, а Осина, отчего ты всё трясёшься?! - удивилась молодая пушистая
Ёлка.
- Стра-ашно. Зимы боюсь...
- Зимы бояться - в лесу не жить!
- Ха-ха! - Осина приосанилась, тряхнула ветвями. - Ишь, смелая какая! У
меня листья вон какие большие, и то я боюсь, а у тебя иголки тонюсенькие.
Сразу окоченеешь...
- Поживём - увидим... - загадочно ответила Ёлка.
А вскоре и сама Зима на санях прикатила, белой хрустящей скатертью землю
застелила. Прозрачным ледком реки запечатала. В кудрявый голубой наряд лес
прибрала.
- З... з... зынь... - задрожала Осина. - Зя-яб-ну...
- Ты крепись, не поддавайся зиме, а то худо придётся! - подбадривала её
Ёлка.
- Брр... лист на лист не попадает... - заплакала, коченея, Осина. -
Мё-ёр-зну!
Ель иглы расправила, точно ёж ощетинилась.
Ударил Мороз - Красный Нос по Осине, сбросил с неё последние листья.
Сковал по ветвям, по стволу.
Застыла Осина - словечка проронить не может.
- А это кто ещё тут на пути торчит! - заскрипел Мороз, приметив на опушке
леса пушистую зелёную Ёлочку. - Вот невежа. Даже шапку передо мной снять
забыла. Долой с дороги, сейчас заморожу!
Дохнул холодом: "Пуф-пуф..."
А Ёлка не шелохнётся.
- Ветер, браток, выручай, - пожаловался Мороз. - Обессилел совсем!
- Ха! - улыбнулся Ветер. - Да это нам раз дунуть...
Разбежался, разлетелся ветер. Дунул... и укололся. Даже засвистел с
досады. Ещё разок разбежался. Раз... Раз... и заревел от злости.
А Ёлка хоть бы что: ветки расправила, снежной шубой укрывается, ещё
наряднее стала...
Ветер гудел, свирепел, до самых корней Ёлку холодом пронизывал, а толку
всё нет. Так и отошёл в сторонку, не солоно хлебавши:
- Пурга, сестрица, помоги!