"Клайв Баркер. Они заплатили кровью (Сб. "Жизнь зверя")" - читать интересную книгу автора

Это был старик, лет на тридцать старше любом из племени. Как и все
остальные, он был почти голым. Обвислое мясо на его груди и конечностях
покрывала заскорузлая кожа; шаги старика были твердыми и уверенными, хотя
белесые глаза свидетельствовали о слепоте. Старик встал напротив
пришельцев и раскрыл рот - беззубый рот с гнилыми деснами. То, что
извергалось из его тощего горла, нельзя было назвать речью, скорее эго
были звуки: попурри на тему джунглей. Невозможно было определить жанр
этого произведения, это было просто воспроизведение - весьма устрашающее -
его чувств. Старик рычал, как ягуар, кричал попугаем; из его горла
вырывались и всплески тропического ливня на листьях орхидеи, и вой обезьян.
Стампф почувствовал, что его сейчас вырвет. Джунгли заразили его
болезнью, иссушили тело и бросили, как выжатую тряпку. А теперь этот
старик с гноящимися глазами изрыгал на него все ненавистные звуки. От жары
в голове Стампфа начало стучать, и он был уверен, что старик специально
подбирает ритм своего звукоизвержения под глухие удары в его висках и
запястьях.
- О чем он говорит? - поинтересовался Локки.
- О чем эти звуки? - ответил Стампф, раздраженный идиотским вопросом.
- Это просто шум.
- Старый хрен проклинает нас, - сказал Черрик.
Стампф оглянулся на него. Глаза Черрика выкатились из орбит.
- Это проклятие, - сказал он Стампфу.
Локки засмеялся: Черрик был слишком впечатлительным. Он подтолкнул
Стампфа вперед к старику, который немного сбавил громкость своих распевов;
теперь он журчал почти весело. Стампф подумал, что он воспевает сумерки,
тот неуловимый миг между неистовым днем и душным зноем ночи. Да, точно: в
песне старика слышались шорохи и воркования дремлющего царства; это было
так убедительно, что Стампфу захотелось тут же лечь прямо на землю и
уснуть. Локки оборвал пение:
- О чем ты говоришь? - бросил он в изрытое морщинами лицо старика. -
Отвечай!
Но ночные шорохи продолжали шуметь, как далекая река.
- Это наша деревня, - послышался вдруг еще один голос, как бы
переводя речь старика. Локки резко обернулся на звук. Это говорил юноша,
кожа которого казалась позолоченной. - Наша деревня. Наша земля.
- Ты говоришь по-английски, - сказал Локки.
- Немного, - ответил юноша.
- Почему ты раньше не отвечал, когда я спрашивал? - от невозмутимости
индейца Локки начал звереть.
- Мне не положено говорить. Он Старший.
- Ты хочешь сказать, вождь?
- Вождь умер. Вся его семья умерла. Он мудрейший из нас...
- Тогда скажи ему, что...
- Ничего не нужно говорить, - перебил его юноша. - Он понимает тебя.
- Он тоже говорит по-английски?
- Нет. Но он понимает тебя. Ты... ты проницаемый.
Локки показалось, что мальчишка иронизирует над ним, но он не был в
этом умерен. Он посмотрел на Стампфа; тот пожал плечами. Локки снова
обратился к юноше:
- Объясни ему как-нибудь. Объясни им всем. Это наша земля. Мы ее